Красная луна. Советское покорение космоса

В 3:30 по московскому времени ракета оторвалась от стартовой площадки. Через восемь минут «Рубин» вышел на орбиту, испытывая самую сложную из когда-либо запущенных в небо машин, но пока наименее безопасную. В пункте управления на Байконуре уже не было «Двадцатого», направляющего космические корабли своей волшебной рукой. Неполадки начались сразу же после выхода на орбиту. Не раскрылась одна из панелей солнечных батарей, и корабль стал испытывать дефицит электроэнергии[560]. Затем возникли проблемы с ориентацией, были неполадки и в радиосвязи с центром. На Байконуре подумывали о том, что дефектную панель смогут вручную раскрыть космонавты «Союза-2», выйдя в открытый космос. Это было бы большим плюсом в программе полета – впервые провести работы в невесомости. Но тут на Байконур обрушился ураган, дождь и сильный штормовой ветер. Казалось, само небо призывает отказаться от второго запуска и немедленно прекратить полет космонавта на орбите, поскольку запасы электроэнергии заканчивались. Зная, что произошло дальше, можно подумать, что Юпитер решил сохранить жизнь Быковскому и его товарищам[561]. С Комаровым же смерть играла, как кошка с мышью: космонавт умело увертывался от ее лап, но от последнего удара увернуться не смог.

Трагедия началась, когда центр управления полетами дал автоматической системе команду вернуться, но она не сработала[562]. Помня о полете Беляева и Леонова, Комаров, прежде чем переключиться на ручное управление, которым он никогда раньше не пользовался, пошел на очередной виток. Пока все шло в штатном режиме. Если кто и смог приручить «Союз», то Комаров.

Процедура спуска предусматривала, что космический аппарат должен быть развернут тормозным двигателем по ходу движения, начать торможение и сойти с орбиты. Хотя управление ориентацией работало плохо, космонавт, объездивший немало диких быков, не растерялся. С трудом, но правильная ориентация была построена, тормозная двигательная установка запустилась, но отключилась раньше, чем ожидалось[563]. Ничего страшного! Такое случалось. Просто траектория спуска будет более длинной и приземление произойдет вне расчетной точки. Приземление, однако, началось плохо, потому что с неисправной панелью солнечных батарей космический корабль потерял симметрию, при входе в атмосферу его закрутил возмущающий момент[564]. Не имея возможности управлять, Комаров не мог сделать ничего. «Союз» падал, вращаясь, как волчок. Все было бы поправимо, если бы не произошел отказ парашютной системы. Но на заключительном участке при входе в плотные слои атмосферы основной парашют не вышел из контейнера, а успешно вышедший запасной парашют не раскрылся[565]. Как гоночный автомобиль, у которого отказали тормоза, «Союз-1» разбился при столкновении с землей. Этот трехтонный метеорит упал в Оренбургской степи на Урале 24 апреля в шесть часов утра. Лопнувшие баки с перекисью водорода загорелись, и пожар поглотил все, что осталось от космонавта.

Комаров до последней минуты все видел и понимал. Мифология трагедии, на тему которой существует огромное количество спекуляций, предлагает два противоположных сценария. Герой, смело идущий смерти навстречу, разговаривает по радиосвязи с Председателем Совета министров СССР Алексеем Косыгиным и прощается с женой, и отчаявшийся человек, который в слезах осыпает проклятиями своих предполагаемых палачей. Возможно, ни то ни другое не является правдой, но первая версия кажется более убедительной. Комаров был отважным летчиком-истребителем, привыкшим смотреть смерти в лицо.

На Байконуре ничего не знали о трагедии, поскольку, как обычно, связь с космонавтом прервалась во время спуска. Когда отряд спасателей, прибывший на место предполагаемой посадки, сообщил, что «космонавт [нуждался] в срочной медицинской помощи», стало понятно: случилось что-то серьезное. Местная авиация немедленно прекратила все трансляции во избежание нежелательной утечки информации. Однако на этот раз трагедию не удалось скрыть от всего мира. ТАСС опубликовало сухой отчет о запуске нового космического корабля, не раскрывая всю программу, но западные специалисты насторожились: здесь явно все не так просто^{130}, они напряженно следили за появлением новых доказательств.

О трагедии немедленно сообщили министру обороны Дмитрию Устинову, а затем и Брежневу, который находился с визитом в Чехословакии. Вскоре трагическую новость услышали все. Гагарину выпало доставать из обломков корабля обгоревшее тело друга. Первая «официальная» жертва, человек, погибший во время полета в космос^{131}[566]. У Комарова осталась жена и двое детей. Его прах, как и прах Королёва, был захоронен у Кремлевской стены. Пройдет совсем немного времени, и эта стена примет прах другого героя советской космонавтики – Юрия Гагарина.

Take me to the Moon [567]