Красная перчатка

Я беру с ближайшей скамейки полотенце, тошнотворно розовое с большой фиолетовой рыбой. Наверняка не ее.

Лила медленно и неуклюже встает и выходит из душа. Заворачиваю ее в махровую ткань. На мгновение оказавшись в моих объятиях, она вздыхает и утыкается в мое плечо.

Мы идем по коридору к ее комнате. Там Лила садится на кровать, обхватывает себя руками и будто сжимается в комок. Вода с мокрой формы капает прямо на простыни.

– Ладно. Я выйду на минутку, ты оденешься, а потом мы сбежим отсюда. Есть разные способы смыться из Веллингфорда посреди учебного дня, попробуем один из них. Выпьем горячего шоколада. Или текилы. А потом можем вернуться сюда и убить Грега Хармсфорда, у меня давно уже руки чешутся.

Она не улыбается в ответ, только еще крепче вцепилась в полотенце.

– Прости, я не очень хорошо справляюсь. С проклятием.

– Нет, – через силу и удушающее чувство вины выдавливаю я. – Ты не должна просить прощения. Не у меня.

– Сначала я думала, что смогу просто не обращать внимания, но сейчас… Будто рана воспалилась и болит. Решила: приеду сюда, увижу тебя, и станет немного легче. Не стало. Что я ни делаю – ничего не помогает, становится только хуже.

Лила невидящим взглядом уставилась на разбросанные по полу учебники.

– Поэтому я хотела тебя кое о чем попросить. Понимаю, это не очень по-честному, но тебе ничего не стоит, а для меня это очень важно. Будь моим парнем.

Я и рот не успеваю открыть – она сразу перебивает, словно заранее уверена в отказе:

– Пускай я тебе не нравлюсь по-настоящему, это ненадолго, – взгляд у нее тяжелый. – Ты же можешь притвориться. Я знаю, ты умеешь врать.

Я не знаю, что ответить, и цепляюсь за ее же собственные слова:

– Ты же сказала, ничего не помогает. Может, от этого станет только хуже?

– Не знаю, – голос у нее едва слышный.

Все это не по-настоящему, неправильно и нечестно, но я уже окончательно запутался.

– Хорошо. Давай встречаться. Но мы не будем… Ну, то есть только встречаться и все. Я не переживу, если через полгода ты будешь вот так сидеть в душе из-за меня.

Я вознагражден: Лила бросается мне в объятия. Форма мокрая и холодная, а сама девушка горячая, словно у нее температура. Плечи облегченно обмякли, она уткнулась мне в грудь, и ее макушка упирается прямо в мой подбородок.

– Надеюсь… – ее голос срывается, словно на всхлипе. – Надеюсь, через полгода я вообще про тебя забуду.

Лила поднимает голову и улыбается. На целую минуту я лишаюсь дара речи.

Даже если парень липовый, он все равно на ужине должен сидеть рядом со своей девушкой. Поэтому я совсем не удивляюсь, когда Лила ставит рядом свой поднос и кладет руку мне на плечо. А вот Даника сейчас лопнет от любопытства – сдерживается изо всех сил, чтобы ничего не спросить.

Подходит очередной желающий сделать ставку и сует конверт мне в сумку. Лила улыбается, прикрывшись бумажной салфеткой.

– Так ты букмекер? Я-то думала, ты хороший мальчик. И, в отличие от братьев, грязными делишками не занимаешься.

– Я хороший букмекер. Из двух зол выбирай лучшее.

– Меньшее, – закатывает глаза Даника. – Из двух зол выбирай меньшее.

– А меня так учили, – ухмыляюсь я.

Сэм ставит свой поднос и ловит на лету яблоко, скатившееся со стола.

– Знаете мистера Найта? Того, который в старческий маразм впадает понемногу? Ну, например, иногда проходит мимо нужного кабинета, а потом возвращается, или свитер надевает поверх пальто.

Киваю. У Найта я не занимаюсь, но пару раз видел его в коридоре: эдакий типичный пожилой английский профессор – твидовый пиджак, кожаные заплатки на локтях, из носа торчат седые волосы.

– Так вот, сегодня входит он в класс, а у него молния расстегнута на штанах. И не просто расстегнута: он забыл после туалета заправить назад свое хозяйство.

– Да ну.

Лила смеется.

– В том-то и дело, – продолжает сосед. – Кажется смешно, да? Но это сейчас, а тогда было просто ужасно. Мы сидели, молча и в ужасе, не знали, что сказать. Такая нелепая ситуация! А он ничего не заметил. Стал как ни в чем не бывало рассказывать про Гамлета. Представьте, цитирует Шекспира, а мы в этом время честно пытаемся не смотреть на его штаны.

– И никто ничего не сказал? – спрашивает Даника. – Даже не зубоскалили?

– В конце концов, поднимает руку Ким Ванг-Бо…

Я качаю головой. Ким очень милая тихая ученица, она наверняка поступит в самый лучший колледж.

Тут даже Даника не выдерживает и принимается хихикать:

– Что она сказала?

– «Мистер Найт, у вас молния на штанах расстегнулась», – Сэм тоже смеется. – Он опускает взгляд, провозглашает: «Да, нелегка ты, доля венценосца!»[3], совершенно спокойно заправляет все в штаны и застегивается. Конец!

– Вы кому-нибудь расскажете? – интересуется Даника.

– Нет, – Сэм открывает пакет с молоком. – И вы не говорите. Найт совершенно безобидный, он не нарочно. А если узнает Норткатт или кто-нибудь из родителей, у него будут неприятности.

– Все равно пронюхают, – качаю я головой; интересно, когда начнут ставить на его увольнение? – В этой школе ничего невозможно скрыть.

– Ну, не знаю, – Даника хмуро на меня смотрит.

– Ты о чем? – сердито спрашивает Лила.