Красная перчатка

– Крысой, – повторяю я нарочито вежливо. – Информатором, который сообщает о правонарушениях, связанных с употреблением наркотиков. Не волнуйтесь, я ни за что не буду доносить на своих одноклассников. Даже если кто-то по глупости и употребляет наркотики. Но я уверен, что таких у нас нет.

Директриса берет со стола позолоченную ручку и нацеливает ее на меня.

– Мистер Шарп, вы всерьез думаете, что я в это поверю?

Я делаю большие глаза.

– Ну, у нас есть, конечно, ученики, у которых вид абсолютно обкуренный, признаю. Но я всегда думал, они просто…

– Мистер Шарп! – Норткатт так разъярилась – вот-вот ткнет меня ручкой. – Мне сообщили, что агенты надели на вас наручники. Возможно, есть и другая версия событий?

В этом самом кресле я сидел в прошлом году и умолял не исключать меня. Может быть, я все еще злюсь.

– Нет, мэм. Они просто демонстрировали мне, насколько безопасно и выгодно на них работать, хотя кое-кто, наблюдая за подобной сценой, мог все понять превратно. Можете сами позвонить агентам.

Вытащив из кармана визитку, которую всучил мне Джонс, я кладу ее на письменный стол.

– Так и сделаю. Можете идти. Пока это все.

Агенты подтвердят мое вранье. У них нет другого выхода, ведь они намерены продолжать наше «сотрудничество». Плюс, Ханту наверняка не захочется объяснять, почему он уложил лицом на землю семнадцатилетнего подростка, у которого и привода в полицию-то ни одного нет. Так что придется им согласиться с моими глупыми выдумками, что приятно. А Норткатт, как бы она ни злилась, придется согласиться с ними, хотя директриса и не поверила ни единому слову.

Все хотят с достоинством выйти из сложившейся ситуации.

Встреча «Сглаза» уже началась. Я захожу в кабинет музыки. Парты в классе мисс Рамирес сдвинуты в некое подобие круга, Даника сидит рядом с Лилой. Усаживаюсь на соседний стул.

Лила улыбается и берет меня за руку. Интересно, она в первый раз на встрече клуба? Я-то сам хожу нерегулярно и потому не знаю.

На доске написан адрес, где именно будет проходить митинг в поддержку прав мастеров, мы с Сэмом еще обещали туда поехать в самом начале семестра. Получается, митинг уже завтра. Наверное, именно об этом и говорили на собрании. Под адресом написано, как себя вести: «Держитесь вместе, не разговаривайте с незнакомыми людьми, не выходите за пределы парка».

– Я уверена, что почти никто из вас не смотрел вчерашнее выступление, ведь его показывали во время занятий, – говорит Рамирес. – Поэтому можно посмотреть его сейчас всем вместе и обсудить.

– Ненавижу губернатора Пэттона, – встревает какая-то десятиклассница. – Нам обязательно слушать, как он в очередной раз несет чепуху?

– Нравится он вам или нет, но именно на него смотрит вся Америка, – объясняет учительница. – И именно эту речь будут вспоминать избиратели, когда в ноябре в Нью-Джерси пройдет голосование, касающееся второй поправки. Эту или ей подобную.

– Пэттон лидирует, если верить опросам, – Даника от волнения прикусывает кончик косички. – То есть люди одобряют его взгляды.

Десятиклассница с отвращением смотрит на Данику, будто та заявила, люди должны их одобрять.

– Это просто политический трюк, – вступает кто-то из мальчишек. – Он притворяется, что озабочен проблемой, ведь она у всех на слуху. А сам в две тысячи первом голосовал за права мастеров. Знает, откуда ветер дует, и умеет подстраиваться.

Дискуссия продолжается, но я уже не вслушиваюсь. Как приятно просто сидеть здесь, когда никто не кричит на тебя, не надевает наручники. Лила внимательно наблюдает за говорящими. Она все еще держит меня за руку и, по-моему, в первый раз за долгое время выглядит спокойной и умиротворенной.

Сейчас кажется, что возможно все.

Если все тщательно обдумать и спланировать, я, может быть, сумею решить свои проблемы, даже, на первый взгляд, самые неразрешимые. Сначала нужно найти настоящего убийцу Филипа. Потом скинуть с хвоста федералов. А потом разберусь, что делать с Лилой.

Рамирес поворачивает к ученикам телевизор, который стоит на одном из стульев.

– Хватит, хватит! Давайте сначала посмотрим, а потом обсудим, хорошо?

Она включает телевизор, нажимает кнопку на пульте, и весь экран заполняет бледная физиономия Пэттона. Губернатор стоит за кафедрой на фоне синего занавеса. Три с половиной седые волосинки прилизаны. Он смотрит так, будто собирается сожрать зрителей живьем.

Камера отъезжает и становится видна толпа репортеров: мужчины и женщины в строгих костюмах тянут руки, словно усердные школьники. На ступеньках перед сценой стоит помощник, заслоняя собой проход, а рядом с ним женщина в строгом черном платье, волосы собраны в пучок. В ней есть что-то знакомое, и я приглядываюсь внимательнее.

– Больно, – шепчет Лила.

Торопливо отпускаю ее руку. Кожа на перчатке натянулась, будто я сжал кулак.

– В чем дело?

– Просто слышно плохо, – похоже на правду, ведь я, вообще-то говоря, и не слушал.

Она кивает, немного нахмурившись. Выжидаю, кажется, целую вечность, а потом, повернувшись к ней, шепчу:

– Сейчас вернусь.

Лила снова хмурится, в ее глазах вопрос.

– Я в туалет.