Красная перчатка

Но подруга Сэма не отвечает на вопрос, вместо этого она вдруг предлагает:

– Мы на выходных идем в кино. Хотите с нами? Устроим двойное свидание.

Сэм краснеет.

Лила неуверенно смотрит на меня, и я ей улыбаюсь.

– Конечно, Кассель, ты же не против?

– А фильм какой?

От Даники всего можно ожидать – потащит еще смотреть какие-нибудь документальные ужасы про зверские убийства маленьких тюленят.

– «Вторжение гигантских пауков», – успокаивает меня Сэм. – Они крутят старые фильмы. Классическая лента Билла Ребейна. Специалисты по спецэффектам сделали огромного паука из «фольксвагена-жука» – обклеили его искусственным мехом, а красные габаритные огни изображали светящиеся глаза.

– Что же может быть лучше «Вторжения гигантских пауков»? – восклицаю я.

Никто не находится с ответом.

Ночью во сне я вижу комнату, полную мертвецов. Трупы, наряженные в платья и накрашенные губной помадой, неподвижно сидят на кушетках. Через мгновение до меня доходит: это же мои бывшие девушки уставились на меня блестящими глазами, застывшие губы что-то шепчут, наверное, перечисляют мои прегрешения.

«Он целуется, как лягушка», – говорит Мичико Иши, моя подружка из детского сада. Мы встречались на площадке за большим дубом, а потом нас заложила одна девчонка. Труп Мичико – труп маленькой девочки, из-за неподвижных сверкающих глаз она похожа на куклу.

«Он заигрывал с моей подругой», – жалуется София Шпигель, она-то нас и сдала, потому что тоже вроде как со мной встречалась.

«Он всегда врет», – вступает девчонка из Атлантик-Сити, та, в серебристом платье.

«Просто постоянно», – вторит моя подружка времен восьмого класса. Я ей не сказал, что собираюсь перейти в Веллингфорд, понятно, почему она до сих пор злится.

«После вечеринки он сделал вид, что мы незнакомы». Честно говоря, Эмили Роджерс сама меня упорно игнорировала после той вечеринки у Харви Сильвермана в девятом классе, когда мы с ней всю ночь обжимались на сваленных в кучу пальто.

«Он взял мою машину и разбил ее вдребезги», – рассказывает Стефани Дуглас, девушка-мастер, ее я встретил в Карни летом после того, как якобы убил Лилу. Она на два года старше меня, умела языком завязать в узел черешок вишни.

«Он меня никогда по-настоящему не любил, – признается Одри. – Он вообще не знает, что такое любовь».

Я просыпаюсь. На улице еще темно. Обратно не ложусь – принимаюсь за домашнее задание. Мне смертельно надоели гоняющиеся по пятам мертвецы. Займусь лучше какой-нибудь насущной проблемой.

Глава восьмая

Школа Веллингфорд успешно готовит молодых людей не только к колледжу, но и к жизни в обществе, и гордится этим. Поэтому ученики, помимо посещения обязательных занятий, должны выбрать себе два дополнительных развивающих факультатива. У меня этой осенью в качестве факультатива бег, а весной будет дискуссионный клуб. Люблю бегать, люблю ощущать прилив адреналина, слушать, как стучат по беговой дорожке кроссовки. Люблю сам решать, до какого предела себя загонять.

Хитростью убеждать кого-нибудь с собой согласиться я тоже люблю, но дискуссионный клуб начнется только весной.

На последнем круге замечаю, что к Марлину, нашему тренеру, подошли двое мужчин. Он машет мне рукой.

На улице довольно жарко, но агент Джонс и агент Хант все равно нацепили темные костюмы, черные перчатки и зеркальные солнечные очки. Нарочно что ли так вырядились, чтобы все заметили?

– Добрый день, – делано улыбаюсь я.

– От тебя не поступало никаких известий, – говорит Джонс вместо приветствия. – Мы начали беспокоиться.

– Сами понимаете, сначала похороны, потом полагается скорбеть. Очень плотное, знаете ли, расписание. Столько дел было со среды.

Я стараюсь ухмыляться как обычно, будто я невиновен и вовсе не тот самый убийца, которого они разыскивают. Но на самом деле мне неуютно и жутко.

– Почему бы тебе не проехаться с нами? – предлагает Хант. – Расскажешь все.

– Не очень хорошая идея. Мне нужно в душ, переодеться. Правда, куча дел. Но спасибо, что заглянули.

Марлин отошел поближе к беговой дорожке, где финишируют ученики, и, глядя на секундомер, выкрикивает время. Обо мне забыл или старательно делает вид, что забыл.

Джонс спускает черные очки на кончик носа:

– Мы слышали, твоя мать не расплатилась по счетам в одной гостинице в Принстоне.

– Спросите об этом у нее. Уверен, произошла какая-то ошибка.

– Но ты ведь не хочешь, чтобы мы ее спрашивали? – уточняет Хант.

– Да, не хочу, но я же вам не указ. Я всего-навсего малолетний сопляк, а вы умные и могущественные агенты ФБР.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Хант хватает меня за руку.

– Кассель, прекрати дурачиться. Пошли. Немедленно. Ты же не хочешь, чтобы мы применили силу.

Я оглядываюсь. Моя команда трусцой бежит в раздевалку с тренером во главе. Кое-кто, правда, не особенно торопится и бежит спиной вперед – очень уж интересно узнать, что со мной будет.

– Если хотите затащить меня в свою машину, придется наручники надевать, – решительно сообщаю я агентам.

Таким, как я, грех прилюдно заигрывать с полицией и ей подобными. Ставки в подпольной конторе делают только тогда, когда точно уверены, что букмекер – преступник.