Красная перчатка

– Ладно. Я не верю, что это сделала Лила. Думаю, она вполне способна кого-нибудь убить, даже наверняка. И Филипа ненавидела. Хотя Баррона ненавидела гораздо сильнее и, скорее всего, начала бы именно с него. Но… Знаю, звучит очень глупо, но она меня сильно любит. Настолько, что не станет причинять боль или делать что-то такое, за что я ее возненавижу.

Друзья переглядываются.

– Ты, конечно, парень хоть куда, – вежливо говорит Сэм, – но не настолько же.

– Нет же, – я охаю от досады. – Я не хвастаюсь. Ее прокляли, и поэтому она меня любит. Дошло, наконец? Это ненастоящая привязанность, а, значит, на нее вполне можно положиться.

Мой голос срывается. Я опускаю глаза.

Друзья молчат.

– Как ты мог? – к Данике возвращается дар речи. – Это же как изнасилование, только с эмоциями. Или даже настоящее изнасилование, если ты… Кассель, как ты мог?

– Я ничего не делал, – я цежу каждое слово сквозь зубы; а еще друг называется – кем она меня считает? – Я не работал над Лилой. И не хотел… Я этого не хотел.

– Я должна ей рассказать, она должна знать.

– Даника, ты можешь помолчать хотя бы минуту? Я уже ей все рассказал. Думаешь, я кто? – но на лице у Даники довольно отчетливо читается, кем она меня считает. – Я сказал ей и пытался держаться подальше. Но это трудно, понимаешь? Что бы я ни делал, выходит только хуже.

– Так ты поэтому… – Сэм замолкает.

– Так странно себя вел с ней? Да.

– Но ты же не мастер эмоций? – опасливо спрашивает Даника.

Смотрит она уже вроде без отвращения. И на том спасибо, что выслушала, хотя все равно ужасно обидно, когда тебя обвиняют в том, чего ты как раз и не совершал.

– Нет. Конечно, нет.

Сэм оглядывается на дверь – там стоит белокурый мальчишка, малолетний мастер, которого приютила миссис Вассерман.

– Если не ты ее проклял?.. – шепчет Даника.

– Неважно, кто это сделал.

– Я все слышал, можете не шептаться, – мальчишка похоже обиделся.

– Крис, не мешай нам, – оборачивается Даника.

– Я просто хотел выпить газировки, – он идет к холодильнику.

– Нужно что-то делать, – опять переходит на шепот Даника. – Какой-то мастер эмоций использует силу во зло. Мы не можем просто…

– Даника, – вмешивается Сэм. – Может, Кассель не хочет…

– Но мастера эмоций опасны.

– Ой, да молчала бы уж, – Крис стоит возле открытого холодильника с бутылкой в руке и, кажется, вот-вот запустит ею в кого-нибудь из нас. – Всегда так говоришь, будто ты лучше всех остальных.

– Не твое дело. Забирай газировку и проваливай, а то маму позову.

Мы с Сэмом смущенно переглядываемся – всегда неприятно стать свидетелем чужой семейной ссоры.

– Да? Рассказала бы друзьям, что сама мастер эмоций. Думаешь, тогда бы они тебя стали слушать?

Время будто застывает.

Даника в ужасе подняла руку, словно заслоняясь от слов Криса. Мальчик не врет.

А значит, все это время врала Даника.

Сэм падает. Наверное, собирался встать и споткнулся. Табурет с грохотом опрокидывается на пол, а сосед врезается спиной в кухонный шкаф. Жуткое выражение лица: он больше не желает ее знать. Меня от этого взгляда передергивает, ведь я боюсь, что когда-нибудь он вот так посмотрит на меня.

Я ставлю на место упавший стул, чтобы сделать хоть что-то.

– Нам пора. Кассель, пошли. Идем отсюда.

– Постой, – Даника подходит к Сэму и застывает в нерешительности, а потом оборачивается к Крису и кричит. – Как ты мог?

– Я не виноват, что ты врала, – запинаясь, отвечает тот.

Он сам испугался и хотел бы забрать свои слова обратно.

Сэм ковыляет к дверям.

– Я с ним поговорю, – обещаю я Данике.

– Ты тоже врешь, – она в отчаянии хватает меня за руку, с такой силой, что я чувствую, как ее ногти впиваются в кожу сквозь рукав рубашки, сквозь кожаные перчатки. – Ты ему врешь постоянно, почему тебе можно, а мне нельзя?

Я скидываю ее руку, стараясь не показать, насколько меня задели эти слова. Прямо сейчас я не очень к ней расположен. До сегодняшнего дня и не подозревал, насколько мало она мне доверяет. Единственный знакомый мне мастер эмоций – мама, если Даника хоть чуточку на нее похожа, то и мне не следует ей доверять.

– Я же сказал, поговорю с ним. Сделаю, что смогу.

«Кадиллак» по-прежнему припаркован возле дома, но Сэма нигде не видно – ни в саду, ни во дворе у соседей возле бассейна, ни на улице. Вдруг дверца катафалка открывается: он лежит на спине на заднем сидении.

– Залезай. Все девчонки дуры.

– Ты что делаешь?

Я забираюсь внутрь. Немного жутковато. Крыша машины изнутри обтянута серой тканью, сквозь затемненные окна почти ничего не видно.

– Думаю.

– О Данике? – глупый вопрос, и так все понятно.

– Теперь ясно, почему она не хотела проходить тест, – голос у него злой.

– Она боялась.

– А ты знал про ее способности? Только честно.

– Нет. То есть, сначала подозревал, пока мы не познакомились поближе. Из-за всей этой суеты со «Сглазом». Но потом решил, что Данике просто хочется быть мастером. Как мне самому раньше. Пойми, очень страшно…

– Я не обязан ничего понимать.