Красная пирамида

Потолки уходили вверх футов на двадцать-тридцать, поэтому возникало ощущение простора, из-за которого с трудом верилось, что мы глубоко под землей. Через каждую комнату проходили ряды массивных каменных колонн, вроде тех, которые я часто видел в развалинах египетских городов, только здесь они были совсем как новенькие, ярко расписанные и с искусно вырезанными кронами на вершине, так что я как будто шагал через окаменевшую пальмовую рощу. Темноту разгоняло пламя, пылающее в медных светильниках. Удивительным образом они совсем не дымили, и в воздухе пахло очень приятно, как на восточном базаре в ряду, где торгуют пряностями – корицей, гвоздикой, мускатным орехом, пахло чем-то еще, но я не мог определить, чем именно. Город пах так же, как Зия… и я понял, что здесь ее дом.

По пути нам встречались другие люди, по большей части мужчины и женщины постарше, кто в льняных балахонах, кто в нормальной современной одежде. Однажды мимо нас прошел мужчина в деловом костюме, который вел на поводке черную пантеру. И никто не обращал на него внимания, как будто в этом не было ничего особенного. Еще один человек отдавал отрывистые команды целой армии метел, швабр и ведер, которые стремительно сновали вокруг, прибирая пыль и мусор.

– Прямо как в том мультике, – сказала Сейди, – помните? Где Микки-Маус пытался колдовать и метлы принялись таскать ему воду?

– «Ученик волшебника», – подсказала Зия. – А вам известно, что эта сказка основана на старой египетской истории?

Сейди в ответ только вытаращила глаза. И я ее понимал. На нас сыпалось столько новой информации, что мы уже не в силах были ее переварить.

Мы миновали зал, вдоль стен которого высились статуи с шакальими головами, и я готов поклясться, что они провожали нас взглядами. Еще через несколько минут Зия провела нас через открытый рынок – если, конечно, рынок под землей можно считать «открытым», – где тянулись десятки прилавков, за которыми торговали всякими странными штуками вроде похожих на бумеранги магических жезлов, оживающих глиняных куколок, попугаев, кобр, папирусных свитков и целых сотен сверкающих амулетов.

Затем мы перебрались по камням через реку с темной бурной водой, в которой так и кишели крупные рыбины. Поначалу мне показалось, что это обычные окуни, – пока я не увидел, какие здоровенные у них зубы.

– Это что, пираньи? – спросил я.

– Нет, это нильские рыбы-тигры, – просветила меня Зия. – Они вроде пираний, только вырастают до шестнадцати фунтов веса.

После этого я стал внимательнее смотреть под ноги.

Мы повернули за угол и двинулись мимо красивого здания, целиком вырубленного в черной скале. Из стен выступали резные фигуры сидящих на тронах фараонов, а дверной проем был украшен изваянием свивающейся кольцами змеи.

– А что там внутри? – полюбопытствовала Сейди.

Мы заглянули в проем и увидели десятка два детей возрастом от шести до десяти лет, которые сидели рядами на подушках, скрестив ноги. Каждый из них склонялся над медной чашей с какой-то жидкостью и тихонько что-то нашептывал про себя. Я подумал было, что это класс, где проводятся занятия, но там не оказалось никакого учителя, и к тому же комнату освещало всего несколько свечей. Судя по количеству пустых подушек, комната могла вместить в два раза больше детей.

– Начинающие маги, – пояснила Зия, – осваивают искусство прозревать будущее и видеть отдаленные события с помощью магических чаш. Первый Ном должен поддерживать связь со всеми членами братства, где бы они ни находились, и наши юные ученики выступают… скажем так, операторами связи.

– Значит, у вас есть такие базы по всему миру?

– Остальные намного меньше, но в общем, да, ты прав.

Я припомнил, что говорил нам Амос по поводу номов.

– Выходит, Египет – это Первый Ном, Нью-Йорк – Двадцать Первый. А где же тогда находится последний, Триста Шестидесятый?

– В Антарктиде, – сообщила Зия. – Обычно туда ссылают тех, кто в чем-то провинился. Вот уж где тоска: только пара закоченевших магов и несколько магических пингвинов.

– Магические пингвины? Вот это да…

– Да ну, ничего хорошего.

Сейди ткнула пальцем в детей, склонившихся над чашами.

– А как это работает? Они что, видят картинки в воде?

– Именно так. Только это масло, а не вода.

– Их так мало, – заметила Сейди. – Неужели это все ученики, которые есть в этом городе?

– Которые есть во всем мире, – поправила ее Зия. – Их было больше, до того как…

Девушка резко осеклась.

– До чего? – спросил я.

– Не важно, – угрюмо отмахнулась Зия. – Эту работу поручают ученикам, потому что юное сознание особенно восприимчиво. Как правило, обучение магии начинают не позже, чем ребенку исполнится десять… за некоторыми весьма опасными исключениями.

– Ты имеешь в виду нас?