Красная пирамида

– Агх! – отреагировал Хуфу, ковыряясь в носу, после чего повернулся к нам своей разноцветной кормовой частью и швырнул мяч своим товарищам. Те немедленно устроили из-за него свалку, злобно щерясь и хлопая друг дружку по головам.

– Умные, говоришь? – засомневалась я.

– Ну, не как кошки, конечно, – хмыкнула Баст. – Но все равно они очень сообразительные. А еще Хуфу сказал, что он отведет нас к профессору, как только Картер сдержит свое обещание.

– К профессору?.. Ах, ты имеешь в виду… да, отлично, – догадалась я.

– Какое еще обещание? – встрепенулся Картер.

Баст улыбнулась уголком рта:

– Кажется, ты пообещал ему продемонстрировать свое умение играть в баскетбол.

В глазах Картера мелькнула паника.

– Но у нас же нет времени!

– О, не беспокойся, вы все успеете, – махнула рукой Баст. – Ну а мне, пожалуй, пора.

– А куда же ты пойдешь? – с тревогой спросила я. Мне ужасно не хотелось снова с ней расставаться. – Как мы тебя найдем?

Богиня вдруг потупилась, как будто натворила что-то ужасное.

– Я сама вас найду, когда выберетесь. Если выберетесь…

– Как это понимать – если? – напрягся Картер, но Баст уже обернулась Пышкой и убежала.

Хуфу затявкал на Картера уже более настойчиво и, ухватив его за руку, затащил на площадку. Павианы тут же разбились на две команды: одна половина скинула майки, а вторая осталась в них. Картер, увы, оказался в оголившейся команде, и Хуфу услужливо помог ему стащить льняную рубаху, выставив на всеобщее обозрение его костлявый торс. Игра началась.

Ладно, допустим, я ничего не смыслю в баскетболе. Но я почти уверена, что хороший игрок не станет спотыкаться о собственную обувь, принимать подачу лбом или вести мяч двумя руками, да еще с таким видом, словно пытается погладить бешеную собаку. А Картер, представьте себе, играл именно так. Павианы носились вокруг него как заводные, чуть ли не перескакивая через его голову, и забивали один мяч за другим, а Картер только неуклюже топтался по площадке, натыкаясь на мяч разве что по случайности, и путался у обезьян под ногами. В конце концов он так закружился, что попросту свалился посреди площадки, обливаясь потом и тяжело дыша. Павианы остановили игру и столпились вокруг, изумленно таращась на него и время от времени переводя взгляд на Хуфу, словно спрашивая: «Ну и зачем ты притащил сюда этого голокожего неумеху?» Хуфу оставалось только прикрывать лицо ладонями, сгорая от стыда.

– Что же ты, Картер, – захихикала я. – Столько разговоров про баскетбол да про «Лейкерс», а сам и мяч нормально провести не можешь! Опозорился перед обезьянами, надо же!

Он только застонал – жалобно так.

– Это же… это же любимая папина игра!

Я так и застыла. О боже. Любимая папина игра. И как я раньше не догадалась?

Видимо, в моем молчании Картер тоже углядел критику.

– Я могу назвать результаты любого матча НБА, – заговорил он почти с отчаянием. – Я помню каждый подбор мяча, голевые пасы, процент свободных бросков, все, что угодно…

Остальные павианы тем временем вернулись к игре, не обращая больше внимания ни на Картера, ни на Хуфу. Хуфу, недовольно фырча, сидел в сторонке, обиженно косясь на моего несчастного братца.

Я понимала его чувства, но дразнить Картера мне больше не хотелось. Я подошла к нему и протянула руку.

– Тогда поднимайся и пойдем. Все это не имеет никакого значения.

– Если бы я был в своих кроссовках, – продолжал бубнить он, – или не устал так сильно…

– Картер, – повторила я с улыбкой, – это правда не имеет никакого значения. И обещаю, что когда мы освободим папу, я не скажу ему об этом ни словечка.

Он ответил мне благодарным взглядом (нет, ну разве я не лапочка?). Потом ухватился за мою руку, и я помогла ему подняться на ноги.

– А теперь, ради всего святого, надень наконец рубашку, – сказала я. – Эй, Хуфу! Тебе пора проводить нас к профессору.

Мрачный Хуфу довел нас до пустынного лабораторного корпуса. В коридорах попахивало уксусной кислотой, а пустые аудитории выглядели точь-в-точь как в обычной американской школе – ничего похожего на обитель богов, как я ее себе представляла. Поднявшись по лестнице, мы оказались среди профессорских кабинетов. Большинство из них были закрыты, только в один дверь была распахнута настежь, дав нам возможность мельком заглянуть в тесное, не больше чулана, помещение, в котором находились только крохотный стол и стул, а все остальное пространство было забито книгами. Я даже подумала – что такого натворил этот профессор, если его загнали в такую тесноту?

– Агх! – Хуфу остановился перед массивной полированной дверью красного дерева, гораздо более представительной, чем все остальные. На ней сияла медью табличка, явно совсем новая: «Д-р Тот».

Не потрудившись даже постучать, Хуфу толкнул дверь лапой и ввалился внутрь.

– Ты первый, куриный человек! – сказала я Картеру. (О, не сомневаюсь, он уже крепко пожалел, что рассказал мне о том, как его обозвала малышка в аэропорту. Но что поделаешь? Не могу же я совсем прекратить его дразнить! В конце концов, я должна поддерживать свою репутацию!)