Красная река, зеленый дракон

Род Бадмаевых был причастен к тайнам древней медицины. Были напрямую связаны с эмчи-ламами Агинских степей. Но гораздо большей тайной Бадмаевых было то, что они имели способность изгонять злых духов. Род их, берущий свое начало из хуасайских плмен в низовье Онона, существовал еще с тех времен, когда в Бурятии не было учения Будды. Но была вера в силу неба и земли, забытая со временем. Бадмаевы молились Будде и оставляли подношения духам, так же, как делают это в Бурятии до сих пор, и как делали люди до них. Однако раз в год, в день весеннего равноденствия, все представители семейства собирались вместе, чтобы отметить наступление весны, и поприветствовать дух Зеленого Дракона, делавшего степи плодородными, заставлявшего солнце греть землю, а траву – расти и зеленеть, как драконью шкуру. По этой причине Бадмаевых, отличавшихся невероятным долголетием благодаря знанию целебных трав и растений, которое подарили им духи весенней земли, еще называли «драконьей семьей». А всех тех, кто, как и они, имел дар видеть духов и управлять ими – народом Зеленого Дракона. Или – Орденом.

Карташевская познакомилась с Жамсараном, названным отцом в честь гневного божества, защищавшего учение Будды от злых сил, в одном из модных салонов Петербурга, где практиковался «оккультный ренессанс» – все те вещи, которые потом стали называть спиритизмом. В своих попытках прекратить происходящее в те дни близ Сиверской она уже почти отчаялась, прибегая теперь к помощи представителей различных мистических учений. Но и они были бессильны. Она сразу же рассказала Жамсарану о происходящем в доме своего бывшего мужа, памятуя о том, что живущие в Петербурге Бадмаевы происходят из дальних восточных земель. Указав, что не представляет, как ей поступить. Жамсаран согласился помочь. В обмен на вознаграждение. Сультим, выслушав рассказ брата, отказался, сославшись на то, что теперь гораздо больше пользы для людей видит во врачевании и помощи им посредством медицины.

Но сам Петр Александрович, бывший тогда еще Жамсараном, чувствовал необходимость помочь женщине. Вместе с двумя ее старшими сыновьями, Матвеем и Яковом, он отбыл в Руново, и проследовал дальше, по узкой, зажатой между звеневшими песнями кузнечиков полями дороге – в одиноко стоявший дом, чтобы лично удостовериться в правдивости рассказов Надежды Тимофеевны. И, возможно, узнать, действительно ли Карташевскому удалось доказать существование божества. Или же, напротив, его существование опровергнуть?

Дальше рассказывать слишком подробно совершенно нет никакой необходимости.

Из Петербурга в начале лета отбыли трое. А вернулся, через две недели, только один. И был это Бадмаев. Тогда же луг перед домом получил свое название – Матвеевский, и сохранял его до той поры, пока на его месте не появились первые дачи. Сам дом у леса, наследие сенатора, математика и знатока тайных религиозных учений, тоже получил свое название в то лето. В честь Матвея, первенца Карташевского. Причину, по которой дом стали называть именно так, многие вскоре постарались забыть.

Матвея убил, раздавив его голову, словно яичную скорлупу голыми руками, собственный брат Яков. Сраженный затем выстрелом Бадмаева, в спешке покидавшего одиноко стоявший на краю темного леса дом. Оба сына Карташевского так и остались лежать тогда на лугу, под ночным небом, под редкие крики летучих мышей, молниеносными тенями круживших над высокой травой. А Жамсаран, прибыв в город, сразу же отправился на Малую Московскую, к Карташевской. И долго рассказывал ей о том, что понял и увидел в доме. И о том, как ее дети медленно сходили с ума, изучая записи отца и стараясь вникнуть в то, что тот смог узнать в своем уединении, вдалеке ото всех.