Красная роса (сборник)

вместе с тем добропорядочный характер, прекрасную внешность, умение действовать точно,

безошибочно и одновременно непедантично. «Я принадлежу к той породе людей, которая

составляет категорию непедантичных педантов», — похвалился однажды растроганный Отто

Цвибль своему будущему тестю.

Принадлежал Отто Цвибль неизвестно к какому роду, во всяком случае к такому, который в

результате житейских обстоятельств растерял свое прошлое в сумерках истории, сохранил

только звонкую фамилию, в звучании которой все же было и нечто неприятное. Изобретательный

и глубоко убежденный в своей правоте, Отто при каждом удобном случае объяснял, что, если бы

не случайные, то ли загадочные, то ли трагические, обстоятельства, из-за которых традиционная

приставка «фон» потерялась, звучало бы его имя совсем по-другому.

Пророчества не осуществились, жизнь Отто Цвибля получилась горькая как полынь, ничто

ему не помогло: ни непедантичный педантизм, ни именитая жена, которая, к сожалению,

оказалась бесприданницей.

Жестокая действительность нанесла первый чувствительный удар Отто Цвиблю сразу же

после того, как кайзеровская Германия после всяческих перипетий была побеждена и лишена

права иметь свою могучую армию и военно-морской флот. Десятки и сотни таких цвиблей,

вымуштрованных за долгие годы в специальных военных школах, неожиданно оказались без

надлежащей профессии и средств к существованию.

Отец Отто Цвибля служил в интендантстве хотя и в невысоком чине, но семью кормил и

сыночка в офицерское училище пристроил, наследства своим потомкам не оставил, но установку

дал четкую — и не столько на словах, сколько на деле: я, дескать, вас породил, а теперь

самостоятельно идите по жизненному пути. Только помните, что пути в нашем фатерланде

извилистые и ухабистые, поэтому остерегайтесь; прежде чем захотите что-либо сделать —

подумайте; прежде чем надумали куда-либо идти — подумайте, как будете выбираться обратно.

Отто стремился придерживаться отцовского наказа. Уже одно то, что, оказавшись вне казармы,

без постоянной, твердо определенной наперед службы, он не растерялся и не пустил себе от

отчаяния пулю в лоб, свидетельствовало о незаурядных возможностях молодого Цвибля.

Благодаря бывалому и тертому жизнью тестю он все-таки сумел неплохо пристроиться в

учреждении, которое хотя и было по названию чисто штатским предприятием, но на самом деле

находилось в сфере военных интересов опозоренной поражением Германии.

Верный житейскому принципу, унаследованному от осмотрительного отца, Отто не бросался

стремглав в окружающий водоворот. Он должен был бы давно узнать в Адольфе Гитлере

будущего властелина дум немецкой нации, однако все сомневался, все выверял политическое

кредо новоявленного фюрера собственными принципами, никак не мог примириться с

решительным и жестоким режимом, без которого, как оказалось, обычная Германия не могла

стать Германией великой, самой могущественной в мире. А пока колебался, да раздумывал, да

прицеливался, успел обзавестись немаленькой семьей. Сумел заручиться покровительством со

стороны партайгеноссе того учреждения, в котором трудился не за страх, а за совесть. Как и

следовало ожидать, в конце концов это покровительство переросло в доверие, и он примкнул к

нацистской партии, что сразу укрепило его положение в обществе. На его плечах снова

появились погоны, строевик из него, правда, не получился, зато на военно-административном

поприще он добился успехов.

Сначала был на должностях незначительных, пребывал где-то едва ли не на самых

последних ступеньках бюрократической иерархии нового порядка, а затем — да здравствует

война и победа! — нежданно-негаданно на склоне лет получил Отто Цвибль место

ортскоменданта, полного и всевластного хозяина целого района, пусть и дикого, неизведанного,

иногда таинственно-страшного, но своего, такого, который в недалеком будущем мог стать и

личной собственностью, принести гауптману не только достаток, богатство, но и желанную

приставку к фамилии. Фон Цвибль. Отто фон Цвибль-Калинов, гауптман и ортскомендант, к

вашему сведению…

Черты болезненно-бледного, аскетического лица Отто Цвибля заметно обострились, глаза

светились молодо, он действовал энергично, с тем же непедантичным педантизмом, благодаря

которому мог одновременно решать десятки дел, не выпуская из поля зрения ни одной

инструкции высшего командования. Инструкции приходили в Калинов от Бормана и

Кальтенбруннера, Геббельса и Коха, от самых высоких вельмож рейха, начиная от самого

Гитлера и кончая малоизвестными шефами и мини-фюрерами, были эти инструкции самыми