Красная рубашка, красный сок, красный рассвет (СИ)

— Ты хоть знаешь, как ты себя ведешь? — шипит он. Тон его угрожающий, сочащийся ядом, искрящийся раздражением, почти ненавистью. Слушать Томаса он не собирается. Он просто должен убедиться, что Томас больше не приблизится к Ньюту. — Послушай меня. Внимательно так послушай. И прими к сведению то, что я скажу. Сначала я честно думал, что это здорово — то, что Ньют познакомился с тобой. Я правда хотел видеть в тебе хорошего человека. Я надеялся, что Ньюту станет лучше, что у него появится хоть что-то, из-за чего ему наконец-то не придется раз за разом убеждаться в том, что все действительно пошло по наклонной. Я пытался закрывать глаза. Пытался, а потом ты все равно умудрился ухудшить и без того не блестящее положение. Я не знаю, что там между вами произошло, я понятия не имею, что ты ему сказал или сделал, но я мирно — пока что мирно — прошу тебя больше не появляться на горизонте. Скажу по секрету: ты ему откровенно нравишься, но вот мне — ни капельки. И если ты не такой урод, каким я тебя вижу или каким ты кажешься, то просто никогда больше не маячь в его поле зрения. Пожалуйста, Томас. Ему и без тебя досталось.

Минхо отходит на шаг. Не спускает подозрительного взгляда с подавленного Томаса. У того дрожат руки — мимоходом отмечает Минхо. Минхо думает, это не из-за того, что он тут наговорил. Да он на самом деле ничего такого-то и не сказал. Но на ум ничего другого не шло.

Томас запускает руку в волосы, сильно, до белеющих костяшек сжимая пальцы. Томас запрокидывает голову назад, ударяясь о стену позади себя затылком. Его шумный вдох приводит Минхо в себя, и он спешит ретироваться.

Минхо надеется, что его несколько смазанная речь произвела на Томаса хоть какой-то эффект.

Минхо надеется, что Томас действительно оставит Ньюта в покое.

Минхо надеется, что без него станет легче.

Боже, Минхо еще на что-то надеется…

========== Глава 5 ==========

Утро у Минхо начинается с привычного бодрого голоса миловидной девушки из телевизора. Она непозволительно весела в такую рано, но почему-то это не раздражает. Чаще всего ее безустанное щебетание помогает отвлечь себя от навязчивых мыслей о теплой уютной кровати.

Утро у Минхо начинается со стакана холодной воды, опрокинутого на голодный желудок. И пока она изнутри будит сонный организм, Минхо топает в ванную. Еще более ледяная вода грубо кусает щеки и лоб, помогает открыть глаза и смыть сонную паутину.

Утро у Минхо начинается с запаха свежеприготовленных тостов, сладких духов матери, пробегающей мимо сына с теплой улыбкой, и шуршания газеты в руках у отца. В отличие от своей жены он никуда и никогда не спешит. Лениво потягивает кофе из кружки. Безразлично кидает взгляд на часы, окольцовывающие запястье. Неспешно переворачивает страницу газеты. Медленно встает с места. Извечно вежливо кивает Минхо и уходит.

Но наступает момент, и все исчезает.

Привычная рутина обращается во что-то неопределенное. Это будто смешение множества ярких красок на палитре неумелого художника. Или, возможно, скучающего. Потому что в итоге цвет все равно выходит серым. Грязным и отталкивающим.

Утро для Минхо в этот раз начинается с громоподобного стука в дверь. Минхо кажется, в этом стуке отчаяние. Отчаяние и нетерпение. Это словно бьющаяся о прутья клетки раненая птица. И точно в этом есть что-то еще.

Кухня пуста, телевизор мрачно молчит, и в доме вдруг слишком тихо и некомфортно. В спокойствии комнат видится беспорядок, их кто-то перевернул вверх дном. Все родное — такое чуждое. Все это — неправильное, отвращающее и пугающее. И Минхо скорее спешит пройти мимо.

Это безумие.

Дверь будто сотрясается, и в еще не очнувшемся разуме всплывают ассоциации со старыми фильмами ужасов.

Минхо появляется на пороге как раз в тот момент, когда звук достигает своего пика перед тем, как исчезнуть совсем. Тяжелое дыхание Минхо смешивается с чужим — захлебывающимся, судорожным, неровным. Блестящие — так странно блестящие глаза распахнуты широко, словно хотят захватить в себя целый мир. Эти глаза — калейдоскоп. В них собрано столько эмоций, столько невысказанных переживаний. Минхо растерянно кружится в этом калейдоскопе, пока наконец не находит единственный ориентир. Облегчение. Облегчение, затмевающее собой все на свете.

— Я уже думал, ты не откроешь, — слабо выдыхает Ньют, и Минхо снова чувствует себя потерянным.

А когда Ньют порывисто обнимает его, крепко прижимая к себе, Минхо вдруг оказывается окутанным в ярко-красное одеяло. Минхо в этот миг понимает ощущения Ньюта. Тот как-то говорил, что никак не может отделаться от навязчивого присутствия алого.

Сердце Минхо пропускает пару ударов точно.