Красная Страна

— Теперь они хотят говорить, — горько сказала Лулин Бакхорм. — Теперь, когда двое моих мальчиков мертвы.

Свит поморщился.

— Это лучше, чем если бы все твои мальчики были мертвы. Лучше мне пойти туда.

— Я иду, — сказал Ламб, высохшая кровь все еще была на его лице.

— И я, — сказал Савиан. — Надо убедиться, что ублюдки ничего не попытаются выкинуть.

Свит почесал пальцами в бороде.

— Разумно. Не повредит, если покажем им, что у нас есть железо.

— Я тоже пойду. — Маджуд похромал, кривясь так, что был виден золотой зуб, штанина болталась там, где Корлин разрезала ее, чтобы открыть рану. — Клянусь, никогда больше не доверю тебе заключать сделки от моего имени.

— Черта с два ты пойдешь, — сказал Свит. — Если все пойдет хреново, нам придется убегать, а ты никуда не добежишь.

Маджуд перенес немного веса на поврежденную ногу, снова скривился, затем кивнул на Шай.

— Тогда она пойдет вместо меня.

— Я? — пробормотала она, оглядываясь. — Говорить с этими уебками?

— Больше нет никого, кому я доверил бы торговаться. Мой партнер Карнсбик настаивал бы на лучшей цене.

— Мне начинает не нравиться Карнсбик, хоть я с ним ни разу не встречалась.

Свит покачал головой.

— Санджиду не понравится присутствие женщины.

Темплу показалось, что это решило вопрос для Шай.

— Если он мыслит практически, то переживет.

Они сели полукругом вокруг потрескивающего костра, может быть в сотне шагов от самодельного форта Сообщества; мерцающий свет их лагеря тускнел вдалеке. Духи. Ужасный бич равнин. Мифические дикари Далекой Страны.

Шай изо всех сил пыталась разжечь неистовую ненависть к ним. Но когда она думала о холодном Лифе под землей, все, что она чувствовала, была боль потери, и беспокойство за его брата. И за своего, который все еще был потерян. А еще она чувствовала измотанность, разбитость и опустошенность. Поэтому, и оттого, что теперь она видела их спокойными, без смертельных криков или потрясаний оружием, она видела теперь лишь жалко выглядящую группу людей — а она провела значительную часть жизни в отчаянной нужде, и большую часть остальной жизни с недостатком денег.

Они носили плохо выделанные шкуры, и оборванные меха, и потертые части дюжины разных костюмов из отбросов; голая кожа, что виднелась под этим тряпьем, была бледной и туго натянутой на кости. Один улыбался, возможно предвкушая богатство, которое им скоро перепадет, у него был по меньшей мере один сгнившийо зуб. Другой торжественно хмурился под шлемом, сделанным из медного чайника, носик которого торчал изо лба. Шай приняла старого духа в центре за Санджида. На нем была накидка из перьев поверх потускневшего нагрудника, который выглядел так, будто им гордился какой-то генерал Империи тысячу лет назад. У него было три ожерелья из человеческих ушей — как она предположила, доказательство его великой доблести; но его лучшие годы были далеко позади. Она слышала его дыхание, тяжелое и хриплое, одна половина его кожистого лица провисла, поникший уголок его рта рассеянно блестел слюной.

Могли эти нелепые маленькие люди и кричащие монстры, которые явились за ними на равнине, быть одной плоти и крови? Урок, который ей следовало помнить из ее собственного прошлого в качестве зловещего бандита, — от ужасного до жалкого совсем недалеко, и по большей части зависит от того, как ты на это смотришь.

Если уж на то пошло, старики по ее сторону костра сейчас пугали ее больше — языки пламени делали их лица с глубокими морщинами дьявольски незнакомыми; глаза блестели в холодных затененных глазницах; наконечник болта в заряженном арбалете Савиана холодно сверкал; лицо Ламба, который согнулся и искривился, как потрепанное бурей дерево, было вытравлено старыми шрамами, и не выражало ни намека на его мысли, даже для нее, хотя она знала его все эти годы. Возможно, особенно для нее.

Свит качнул головой и сказал несколько слов на языке духов, делая большие жесты руками. Санджид сказал что-то в ответ, медленно и скрипуче, закашлялся и сказал еще немного.

— Просто обменялись приветствиями, — объяснил Свит.

— Ничего приветливого в этом нет, — отрезала Шай. — Давайте закончим и вернемся.

— Мы можем говорить вашими словами, — сказал один из духов, на странном общем, будто у него был полный рот гравия. Он был молод, сидел ближе всего к Санджиду и хмуро смотрел через огонь. Его сын, возможно. — Мое имя Локвей.

— Ладно, — сказал Свит, прочищая горло. — Значит у нас тут ебаный проеб, а, Локвей? Сегодня не было нужды никому погибать. А теперь смотри. Трупы с обеих сторон, только чтобы придти к тому, с чего мы могли бы начать, если б ты просто сказал привет.

— Каждый человек, который посягает на наши земли, знает, на что идет, — сказал Локвей. Выглядело, будто он воспринимал себя весьма серьезно, что было большим достижением для человека, который носил порванные кавалерийские брюки Союза с бобровой шкурой в промежности.

Свит фыркнул.

— Я скитался по этим равнинам задолго до того, как ты начал сосать сиську, приятель. А теперь ты будешь указывать мне, где я могу ездить? — Он свернул язык и плюнул в огонь.