Красная Страна

Джубаир собрал то, что осталось от повстанца, и выкатил через неровный остаток стены; останки свалились в снег рядом со стеной здания и лежали, сломанные и окровавленные, татуировки порваны многочисленными ранами. Джубаир подумал о притче о гордом человеке. Правосудие Бога настигает и великих и мелких одинаково, все одинаково беспомощны перед Всемогущим, неизбежным и необратимым, и так оно и было, так и было. Теперь остался лишь Северянин, и каким бы ужасным он ни был, приговор уже был в сознании Бога…

Крик расколол ночь, снизу донеслись грохот, рычание и стоны, и царапанье металла, затем странный трескучий смех, и еще один крик. Джубаир зашагал к ступенькам. Теперь снизу донесся вопль, ужасный, словно грешный мертвец отправлялся в ад, рыданья перешли в тишину. Кончик меча Джубаира указывал путь. Бесстрашно, праведно… Он засомневался, облизывая губы. Чувствовать страх означало быть без веры. Человеку не дано понять замысел Бога. Нужно лишь принять свое место в нем.

Так что он крепко сжал челюсть и пошел вниз по ступенькам.

Внизу было черно как в аду, свет сиял лучами мерцающего красного, оранжевого, желтого, через дыры в стене фасада, создавая странные тени. Черно как в аду, и как в аду воняло смертью; такая сильная вонь, что она казалась твердой. Джубаир, спускаясь, наполовину задержал дыхание, шаг за скрипучим шагом, глаза постепенно привыкали к темноте.

Какое откровение?

Кожаные занавески, что разделяли комнату, висели порванные, окаченные и запятнанные черным, они немного шевелились как от ветра, хотя в комнате было спокойно. Его сапог задел за что-то, и он посмотрел вниз. Отделенная рука. Хмурясь, он проследил ее блестящий след к черной полосе; плоть, бесчеловечно искалеченная, была свалена в кучу, внутренности вытащены и раскиданы, и размотаны блестящими кольцами.

В середине стоял стол, и на нем была груда голов, и когда свет огней снаружи осветил их, они смотрели на Джубаира с выражением ужасной безжизненности, бешено скосившись, странно вопрошая, зло обвиняя.

— Бог… — сказал он. Джубаир устраивал резню именем Всемогущего, и до сих пор он не видел ничего подобного. Это не было описано ни в одном писании, за исключением, возможно, запрещенной седьмой из семи книг, запечатанной в раке в Великом Храме в Шаффе, в которой были описаны вещи, что Гластрод принес из ада.

— Бог… — пробормотал он. И пьяный смех забулькал из теней, шкуры хлопнули, и кольца, на которых они висели, застучали. Джубаир метнулся вперед, ударил, рубанул, резанул темноту, никуда не попал, кроме качающихся шкур, клинок запутался в коже; он поскользнулся на крови, упал, поднялся, повернулся, повернулся, смех был везде вокруг него.

— Бог? — промямлил Джубаир, и он с трудом мог выговорить священное слово из-за странного чувства, начинающегося в его кишках и надвигавшегося по его позвоночнику, его скальп зазвенел, а колени затряслись. Все самое ужасное лишь туманно вспоминалось. Детские воспоминания, затерянные в темноте. Потому что как сказал Пророк, человек, который познает страх каждый день, становится к нему привычен. Человек, который не знает страха, как он встретится с этим ужасным незнакомцем?

— Бог… — хныкнул Джубаир, шагая назад к ступенькам, и внезапно его схватили руки.

— Умер, — донесся шепот. — Но я здесь.

— Черт возьми! — снова огрызнулся Лорсен. Его заветная мечта представить печально известного Контуса перед Открытым Советом, в цепях и униженного, и покрытого татуировками, которые вполне можно прочесть как: «дайте Инквизитору Лорсену повышение, которого он так давно заслуживает», исчезло в дыму. Или растворилось в крови. За это светит тринадцать лет уголовной колонии в Англанде. Все скачки, все жертвы, все унижения. Не смотря на все его усилия, вся экспедиция обратилась в фарс, и он не сомневался, на чью не заслуживающую голову свалится вся вина. Он шлепнул в ярости по ноге. — Я хотел его живым!

— Как и я, замечу. — Коска, прищурившись, смотрел сквозь дым на разрушенный форт. — Судьба не всегда добра к нам.

— Вам легко говорить, — отрезал Лорсен. Что еще хуже — если это возможно — он потерял половину Практиков за одну ночь, и это была лучшая половина. Он хмуро посмотрел на Вайла, все еще суетившегося из-за своей маски. Как возможно для Практика выглядеть так жалко и не угрожающе? Этот человек определенно излучал сомнение. Достаточно, чтобы посеять сомнение в каждом вокруг него. У Лорсена было много сомнений за годы, но он делал то, что необходимо, и держал их втиснутыми в плотный маленький пакет глубоко внутри, откуда они не могли просочиться и отравить его цели.

Дверь медленно со скрипом открылась, и нервно выбежали лучники Димбика, направив арбалеты в этот квадрат темноты.

— Джубаир? — гавкнул Коска. — Джубаир, вы достали его? Отвечай мне, черт возьми!

Что-то вылетело, отскочило с пустым звуком, покатилось по снегу и остановилось у огня.

— Что это? — спросил Лорсен.

Коска пожевал ртом. — Голова Джубаира.

— Судьба не всегда добра, — пробормотал Брачио.