Красная Страна

— Похоже, ни у одного пола нет монополии на спесь.

— Похоже на то, — сказала Шай себе под нос, — Какого бы хуя это ни значило. — Она поклонилась им обоим и грубо одернула лошадь. — Увидимся на пути.

Ни Корлин, ни ее дядя не ответили, лишь соревновались между собой в том, кто посмотрит на нее суровей.

— Что-то странное в этих двоих, — проговорила она Ламбу, когда они отъехали. — Не видать инструментов для горных работ.

— Может они собираются купить их в Кризе.

— И переплатить впятеро? Ты смотрел им в глаза? Не думаю, что эти двое склонны к глупым сделкам.

— От тебя ничего не ускользнет, а?

— Я бы их остерегалась, по меньшей мере, пока не прекратят крутить со мной. Думаешь, они проблема?

Ламб пожал плечами. — Я думаю, лучше относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, и оставить им их право выбора. Все мы так или иначе проблемны. У половины этой толпы есть грустная история. Почему бы еще они потащились через длинное плоское ничто с такими как мы за компанию?

Все, о чем Рейнальту Бакхорму было сказать, это надежды, хотя и о них он говорил, заикаясь. Он владел половиной коров Сообщества, нанял несколько человек, чтобы гнать их, и уже в пятый раз ехал в Криз, где, как он сказал, всегда есть спрос на мясо. В этот раз он взял жену и детей, планируя остаться. Точное число детей было сложно определить, но было впечатление, что их много. Бакхорм спросил Ламба, видел ли он траву в Дальней Стране. Лучшая чертова трава во всем Круге Мира, по его мнению. И лучшая вода. Эта трава и вода стоят того, чтобы столкнуться с погодой, Духами и убийственной дистанцией. Когда Шай сказала ему про Грегу Кантлисса, и его банду, он покачал головой и сказал, что до сих пор удивляется, как глубоко люди могут пасть. Жена Бакхорма, Лулин — обладательница гигантской улыбки, но столь крошечного тела, что трудно было поверить, что это она произвела весь этот выводок — тоже покачала головой, и сказала, что это самая ужасная вещь, что она когда-либо слышала, и она хотела бы что-нибудь сделать, и возможно даже обняла бы ее, если б между ними не было лошади. Затем она дала Шай маленький пирог и спросила, говорила ли она с Хеджесом.

Хеджес был ловким типом с изнуренным мулом, недостатком инструментов и неприятной привычкой говорить, наклонив шею. Он никогда не слышал о Греге Кантлиссе, но он показал на свою испорченную ногу, что, как он сказал, случилось, когда он вел атаку в битве под Осрунгом. Она сомневалась в этой истории. Хотя, ее мать говорила: «Лучше искать в людях лучшее», и это был хороший совет, даже если женщина никогда сама им не пользовалась. Так что она предложила Хеджесу пирог Лулин Бакхорм, он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Ты нормальная.

— Не дай пирогу себя одурачить. — Но когда она уезжала, он все еще смотрел на пирог в своей грязной руке, будто это столько значило, что он не мог заставить себя его съесть.

Шай ездила вокруг них, пока ее голос не осип от рассказов о ее проблемах, и уши не завяли от чужих мечтаний. Она полагала, что Сообщество было хорошее название для этого, потому что в целом они были добродушные и компанейские. Неопытные, странные и глупые, некоторые из них, но все сосредоточены на поиске лучшего завтра. Даже Шай чувствовала это, ожесточенная временем и бедами, потрепанная работой и непогодой, отягощенная волнениями за будущее Пита и Ро и прошлое Ламба. Новый ветер дул в ее лицо, новые надежды звучали в ушах, и она обнаружила глупую улыбку, прокравшуюся под ее нос, пока она пробиралась между фургонов, раскланиваясь с людьми которых не знала, хлопая по спинам тех, кого только что встретила. Когда она вспомнила, зачем она здесь, то стерла улыбку, но вскоре обнаружила, что та вернулась, как вспугнутые голуби на только что засеянное поле.

Довольно скоро она перестала пытаться. Голуби портят посевы, а какой вред принесет улыбка, в самом деле?

Так что она позволила ей сидеть там. Почувствовала себя хорошо.

— Много сочувствия, — сказала она, когда они поговорили почти с каждым, и солнце опустилось в позолоченное серебро перед ними, зажглись первые факелы, чтобы Сообщество могло проехать еще милю перед разбитием лагеря. — Много сочувствия, но мало помощи.

— Думаю, сочувствие это уже что-то, — сказал Ламб. Она ждала большего, но он лишь сидел, сгорбившись, качаясь в такт медленно бредущей лошади.

— В целом они вроде ничего. — Она болтала только чтобы заполнить дыру, и чувствовала досаду от того, что ей это надо. — Не знаю, как они справятся, если придут Духи и все обернется скверно, но они нормальные.

— Думаю, никогда не знаешь, как люди справятся, если все обернется скверно.

Она взглянула на него.

— Тут ты чертовски прав.

Он на мгновение поймал ее взгляд, потом виновато отвернулся. Она открыла рот, но прежде чем смогла что-то сказать, сильный голос Свита отозвался в сумерках, призывая остановиться до наступления дня.

Неотесанный Бездомный

Темпл закрутился на седле, сердце внезапно застучало…