Красная строка. Коллективный сборник №2

В причудливом сплетении ветвей рябины играет ветерок. Вдруг, откуда ни возьмись, налетела стайка свиристелей – небольших серо-розовых пичужек, этаких щёголей с яркими белыми полосками и парой алых отметин на крыльях, жёлтой окантовкой на хвосте. Птицы радовали глаз ярким опереньем. Словно ёлочные игрушки, украсили деревце, и оно выглядело нарядной ёлочкой. А звонкий свист красавок (так зовут свиристелей в народе) наполнил воздух необыкновенной мелодией.

Ненасытные свистушки устроили настоящий пир. Торжество сопровождалось задорными криками и виртуозными полётами. Объедаясь любимым лакомством, они трепали, клевали ягоды, пока на рябине их совсем не осталось.

Стая также внезапно и дружно улетела, только редкие, разбросанные в пожухлой траве, как горящие угольки, плоды напоминали о недавнем великолепии. Деревце стояло сиротливо-одинокое и бесцветное, словно и не было ещё недавно рясно усыпано красными гроздями ягод.

Скоро задуют холодные ветра, завьюжат метели и надолго явится зимушка-зима. А как же птицы?

Птицам поможем, развесим кормушки… И все вместе непременно перезимуем. Ведь всегда случается то, во что веришь!

Моя весна

Солнце повернулось на лето, и март запел капелями. Суетятся, строят гнёздышки воробьи, разбиваются на пары синички… Встреча весны вместе с просыпающейся землёй, с оживающей природой – что может быть прекраснее!

На снежном покрывале множество проталин. Скоро на них проклюнутся дорогие моему сердцу первоцветы. Ожидаю их с замиранием, с каким-то необъяснимым восторгом и счастьем.

Первыми освободились от снега кустики Рождественской розы. Уму непостижимо, как они в морозы, ещё под снегом, выпускают бутоны. Удивительные, с яркой зеленью шестипалых листьев, крупные белые, алые, вишнёвые цветки небывалой красоты. Вслед за ними, буквально через несколько дней, появились крокусы. Утром лепестки ещё закрыты, но с первыми лучами солнца, словно мне навстречу, открыли свои жёлтые, лиловые глаза. Их ликование подхватили медуница и подснежники… И вот – розовые пики пионов прокололи землю, каждый росток радуется весеннему дню. К середине июня они превратятся в дивные душистые кусты.

Казалось бы, вот она, весна. Но нет, зима сопротивлялась, ночью позёмка запорошила двор снегом. На его белой искрящейся скатерти так беззащитны зеленовато-коричневые стрелы уже взошедших тюльпанов. Знаю, они выстоят и зацветут, запестрят множеством ярких лазориков. Их стойкость пробуждает любовь к зарождающейся жизни.

Тоже оживаю вместе с природой, чувствую прилив сил, жду чего-то нового, светлого и радостного. Ощущаю себя частицей окружающего мира. Хочется любоваться, наслаждаться всеми этими первоцветами, проснувшейся землёй…

Это не только их пробуждение. Это – и моя весна!

Змея за пазухой

Росла я с четырьмя братьями. Мальчишки всячески меня опекали, учили быть сильной и ловкой, кататься с ними на коньках, уезжая по реке далеко от дома. И это, конечно, не были коньки для фигурного катания. К валенкам привязывались коньки канадки или ножи, старалась не отстать и бежала изо всех сил. Летом мы лазали по деревьям, в округе не было шелковицы, на которой я бы не побывала.

Возвращаясь с охоты, старшие братья давали мне пальнуть из ружья в подброшенную консервную банку или выставленную цель…

Главное место наших игр – река Бейсужок. С перил Батуринского моста, который почему-то называли греблей, мы прыгали в воду, играли с мячом, в ловитки-догонялки, соревновались, кто дальше проплывёт под водой…

В реке водились водяные ужи. Поймать считалось смелостью и удачей. Наша ватага плавала у камышей, внимательно наблюдая за открытым пространством, и как только головка и характерные изгибы змеиного тела показывались на поверхности воды, все старались рассмотреть жёлтые пятна на его голове. Иначе это могла оказаться и гадюка! Затем мы дружно, наперегонки устремлялись к ужу, пытаясь поймать, пока он не скрылся.

Нередко мне удавалось стать победительницей. Я гордо носила за пазухой майки метровую змею и наслаждалась завистливыми взглядами друзей-пацанов. Правда, ужи всегда выделяли дурно пахнущую смазку, но это нас не останавливало.

Ужа пытались поить молоком, кормить мелкой рыбёшкой и лягушками, но он в неволе ничего не ел, и к концу дня пленника отпускали на волю.

Как-то раз соседка Макаровна, любопытная и вредная, как мне тогда казалось, стала приставать с расспросами… Я обернула ужа ожерельем вокруг шеи, и как только она протянула руку, отпустила его голову. Извиваясь в воздухе, он высунул раздвоенный язычок и потянулся к Макаровне, которая сильно испугалась и пожаловалась родителям.

Дома меня, конечно, отругали. У мамы даже слёзы выступили на глазах от страха, что я по ошибке могла схватить гадюку! Но всё равно, украдкой, мы продолжали свои шалости и охотились за ужами.

Только когда повзрослела, я поняла, как переживали родители…

Аглая Жданова