Красная строка. Сборник 3

За окном послышались первые звуки дождя. Июль в Шанхае – месяц до ужаса неприятный. Вода буквально стеной сходит с небес, что страшно раздражает жителей многомилионного города. Несмотря на погоду, Матвей впервые за месяц был доволен написанным.

«В двенадцать лет я написал свой первый рассказ: это была скромная зарисовка, длиной в три абзаца, о мальчишке, которого недолюбливали одноклассники за то, что он часто бесцельно глядел в небо. На день рождения, родители подарили ему камеру, после чего задумчивый подросток стал фотографом, известным за удивительные снимки облаков. В то время, я писал «от руки» на вырванном из тетради листочке. Поставив точку в конце истории, я гордо показал «шедевр» маме… Отчего-то она расплакалась. Удивительно, но около пятнадцати минут я простоял рядом с ней, успокаивая учительницу литературы и, подумать только, извиняясь за то, что сделал ей больно… Вытерев слезы, мама сказала, что это ни в коем случае не обида. Погладив меня по голове, она попросила оставить листочек себе, и, аккуратно свернув его, положила «писательский труд» в сумочку. Спустя неделю, она принесла мне газету «Хабаровские вести», в которой, о Боже! На четырнадцатой странице был напечатан мой рассказ! «С первой публикацией, Солнышко!» – поздравила мама.

Почувствовав «литературный азарт», я принялся за написание второго рассказа, третьего, четвертого, пятого… И вот, произведения стали не вмещаться даже на тетрадный разворот! Пришлось переходить на компьютер. Менялись объемы, тематика, но каждый раз первым читателем была моя мама – Елена Арсеньева! С рассказами связан и, пожалуй, самый горький момент моей жизни – миг окончания детства. Дело в том, что «трехабзацные» опусы, учительница литературы до ужаса хвалила и одобряла, но стоило мне написать первое серьезное произведение (с элементами научной фантастики), как домашний критик буквально разгромил начинающего творца в пух и прах! Мама привычным движением взяла несколько страничек текста, похвалила за объемы и, принялась безжалостно перечеркивать красной пастой эпитеты и метафоры! Под «ножницы» попадали целые абзацы! Подобного унижения стерпеть не представлялось возможным, и я, пытаясь сохранить горделивый вид, заперся у себя в комнате, где расплакался «как девчонка». Она, разумеется, прекрасно понимала мои чувства, поэтому, пришла «мириться». Со временем забылись лекции учителей, разговоры со сверстниками за гаражами, но эта фраза… Она как советский букварь. Со мной. До конца.

«Солнышко, тебя не будут постоянно хвалить, наоборот, мир жесток и в нем много критики. Но я – твоя мама, говорю подобные вещи во благо. Ты – маленький Пушкин, а я помогаю тебе стать лучше. И это навсегда, мой милый».

Я посмотрел в ее зеленые глаза, и отчего-то заплакал еще сильнее. Прижавшись к маме, в голове мелькнула мысль о том, что детство закончилось и что когда-нибудь Елена Арсеньева прочитает мои рассказы в последний раз».

За окном послышался гром. Дождь усиливался.

«Пятнадцать лет назад я написал свой последний рассказ. Больше десяти лет я не только не был «на исторической Родине», но даже не попытался набросать хотя бы детскую «трехабзацную» брехню. Что же заставило меня снова «взяться за перо»? Человек. Причем тот же, что «подарил мне перо» в подростковые годы. Мама. Елена Арсеньева. Месяц назад я узнал, что она умерла от инсульта. Об этом мне сообщила ее соседка, которая чудом узнала мой номер.

Мы не общались шесть лет. Поводом к ссоре послужил мамин визит в Шанхай. Это была ее первая поездка в Китай. Почему? Не знаю. До этого «организовать турне» не представлялось возможным. Мы с женой были чрезвычайно заняты работой, помогали ее семье разрешать трудности, организовывали свадьбу, потом маленькая Фэйфэй… Казалось, будто бы общение с мамой по видеосвязи – закономерное следствие отъезда в Китай. По праздникам я всегда отсылал ей некоторую сумму денег, ежемесячно звонил, а когда родилась дочка, регулярно отправлял фотографии… Разве я плохо исполнял обязанности сына? Возможно. Так или иначе, мы сошлись во мнении, что Фэйфэй было бы хорошо посмотреть на бабушку. Я оплатил билеты, встретил маму в аэропорту, привез ее домой… Встреча с внучкой стала переломным моментом. Пятилетняя малышка очень плохо говорила по-русски… Учительница литературы буквально пришла в ярость: внучка не читала простейших сказок и даже не знала, что у петушка «золотой» гребешок. Мы серьезно поссорились. Но разве я виноват? Мы живем в Китае, девочка ходит в китайский детский сад… Откуда взяться «русской» речи в доме? Куда важнее, что она еще в том, маленьком возрасте, начинала учить английский и даже преуспевала в этом! Но маме подобное объяснение не пришлось по душе… Остаток недели мы провели крайне молчаливо. Я познакомил ее с семьей, свозил по достопримечательностям Шанхая и… Мама улетела обратно, в Хабаровск.