Красная строка. Сборник 3

Напротив нас, на третьем этаже, жила бабушка, которую родители всегда называли «Сидоровна». На утреннее дежурство у подъезда она всегда выходила в оранжевом халате, края которого украшали аккуратные узоры из цветов. Иногда, когда в квартире заканчивалась соль, мама стучалась к ней, после чего их разговор о том, что мы собрались готовить, растягивался на долгие десять минут. Как-то раз я забыл собрать портфель в школу с вечера, отчего утро превратилось в суетную беготню по квартире в поисках нужных учебников. Уже вернувшись с уроков, я обнаружил, что оставил ключи где-то на тумбе в прихожей. Мама работала далеко, поэтому в голове начали мелькать мысли о том, где лучше бы провести несколько часов: на ступенях в подъезде или где-то в стенах «заброшки». К счастью, в этот же миг Сидоровна возвращалась домой из магазина. Улыбнувшись, она спросила, почему я сижу напротив двери собственного дома. До сих пор помню шутку: «Тебя что, выгнали родители? Может, поговорить с ними?» Узнав о том, что ее сосед – обыкновенный растяпа, она заботливо пригласила меня к себе. Мы пили чай, смотрели по телевизору что-то непонятное, а ближе к вечеру, Сидоровна начала вольный пересказ истории СССР, концовку которого мне было не суждено услышать из-за маминого звонка в домофон.

На пятом этаже вместе с супругой жил Николай Васильевич – приятный дедушка, внука которого я видел лишь несколько раз, еще будучи первоклассником. Он часто прогуливался по дворику в черной куртке с меховым воротником и шапке-ушанке. Особенно теплые отношения у него сложились с моим отцом. Папа работал моряком, поэтому ему часто приходилось покидать родные стены на жестокие полгода. Загадочным образом, каждый раз, когда старший помощник капитана отправлялся «выполнять профессиональный долг» Николай Васильевич оказывался на крыльце. Из окна мы с мамой наблюдали за тем, как они пожимают друг другу руки на прощание. Однажды, мне удалось застать момент первой встречи соседей после долгого плавания: дедушка радостно встал с лавочки, прокричав на весь двор: «Игорек!», после чего отец по-приятельски обнял его. За несколько лет до нашего переезда этому жизнерадостному мужчине стало плохо среди ночи. Его супруга прибежала к нам, на третий этаж, чтобы попросить папу помочь спуститься Николаю Васильевичу. После того дня он уже не гулял по двору, но всегда радостно приветствовал меня у подъезда.

После того, как я окончил школу, мы с родителями переехали в Хабаровск. Из квартиры, которая была нашим приютом на протяжении долгих пятнадцати лет, были вынесены огромные сумки с вещами, которые еле помещались в такси. За неуклюжими попытками поместить нажитое добро в легковую машину наблюдали все старики подъезда. Николай Васильевич и Сидоровна были по-особенному опечалены отъездом «хороших людей». Еле сдерживая слезы, они желали нам счастья в большом городе. Уже сидя в машине, я заплакал то ли оттого, что покидаю родные края, то ли оттого, что больше никогда у крыльца дома меня не поприветствует добродушный дедушка, а заботливая бабушка больше не приютит у себя в квартире незадачливого растяпу. Медленно удаляясь от привычного дворика, мы поняли, что слово «соседи» навсегда потеряло сокрытую в нем теплоту.

Инь-Ян

– Почему не спишь? – устало спросила жена.

– Пытаюсь поработать.

– Не обманывай. Откуда такая тяга к труду в одиннадцать часов вечера?

– Я… Просто нужно кое-что доделать. Не переживай.

Не желая мучить Матвея, она решила оставить его в покое и уже собиралась покинуть кабинет, как в голову пришло довольно важное замечание:

– Постарайся не сидеть долго. Фэйфэй уже спит… Боюсь, ты можешь ее разбудить.

И вот он один. У монитора. Отчаянно пытается написать рассказ, но никак не может уйти дальше заголовка…

«Нужно что-то емкое, чтобы смысл отражало… «Жизнь русского в Китае»? Прямолинейно, бьет в лоб… Это же не публицистика. «Семейная жизнь с китаянкой»? Дурость. Нужна интрига, метафора».

Матвей отошел от ноутбука. Ему показалось, что для вдохновения было бы неплохо «походить» из угла в угол. Туда-сюда, туда-сюда, туда… Взгляд зацепился за небольшой кулон, висевший на дверце шкафа.

«Инь-Ян» – пронеслось в голове. – «Две противоположности… Как я с женой! Отлично».

Вернувшись на рабочее место, он гордо напечатал название: «Инь-Ян». Дело оставалось за малым придумать две-три страницы текста! Немного поразмышляв, парень начал писать: