Красная строка. Сборник 3

Ночное небо летом долго остаётся светлым, – в нём не видны многие звёзды, лишь Полярная – светит ярко и чисто. И вскоре, розовеет на северо-востоке, ближе к зениту разгорается Венера, переливаясь острыми – то зеленоватыми, то золотыми, то голубоватыми – лучами…

Когда утром Максим проснулся, он понял, что нужно теперь делать.

Ночью ему приснился замечательный сон: будто прилетел огромный аист, подхватил его и отнёс к себе в гнездо, и там согревал, укрыв крыльями. И так Максиму было хорошо с ним, и тепло, и спокойно… А внизу бегали мама, папа и бабушка, – они искали его и никак не могли найти. Но главное – они были вместе.

К вечеру внук исчез.

Бабушка от волнения всё никак не могла сразу набрать номер дочери, – каждый раз, попадая не туда, извинялась, торопливо набирала снова и снова, наконец, ей удалось соединиться:

– Срочно… приезжай… Ты мать или не мать! Максим… пропал… – голос её дрожал и срывался.

Не находя себе места, бабушка Геля кружила по комнатам, заглядывала, куда попало и вдруг обнаружила, что исчезла банка с малосольными огурцами, не было и блинов, которые она пекла по заказу внука ещё к завтраку, но он съел всего пару, а остальные оставил, – их теперь и не было.

Она немного успокоилась. «Что-то опять придумал? Изобретатель наш… Приедут, – пусть сами разбираются…» – подумала бабушка Геля.

Лидия Терёхина

Горькая медаль

1962 год. Дети – четверо мальчишек и одна девчонка, играли в «войнушку». Самому старшему, Славке, на тот момент было лет восемь, он учился в начальной школе. Остальные дети в школу ещё не ходили, только мечтали об этом. На дворе лето, каникулы.

Мальчишки сначала играли без Сонечки, разделившись двое-на-двое. Вытянули жребий на камушках: тёмный значит немец, светлый – русский, и шли в атаку. Стреляли из палок. Лишь Славик имел деревянный автомат – ему дед выстругал из доски.

«Русские» выскакивали из засады с криками на всю округу: «Бей их, гадов… Фашистов!» По незнанию, немцы у них все – фашисты. И по их плану немцы всегда должны сдаваться в плен. Появился первый «подстреленный», и тогда Славку осенило: нужна санитарка, выносить с поля боя раненых.

Розовощёкий, с голубыми глазами Славик всегда был не прочь похулиганить, забраться в чужой сад за яблоками, хотя своих – вагон и маленькая тележка, попугать из-за угла прохожего, а получив подзатыльник, продолжать проказы. Вздёрнутый нос и слишком большой рот, который постоянно раздвигался в улыбке, обнажая крупные зубы и дыбом поставленный вихор волос, подчеркивали его взбалмошность. Взрослые не очень любили Славку, предвидя в нём будущую шпану, а детвора, наоборот, тянулась к нему, потому что с ним весело.

Сонечка в тот момент играла на крыльце своего дома с куклами. У неё их три, одна из них самодельная, сшитая мамой и неумело раскрашенной угольком. Лицо у куклы получилось некрасивым: бровь одна выше, один глаз больше, и как её не наряжай, всё равно – ни в пир, ни в мир.

На Сонечке лёгкое штапельное платьице, сандалики на босу ногу. Её круглое лицо с раскосым разрезом карих глаз обрамляла прямая чёлка модной причёски неизвестного названия. Как у сказочного пажа. Сонечка любила свой дом и с закрытыми глазами могла опознать все его особенности.

Посеревшее от непогоды деревянное крыльцо закрывало почти половину стены дома до маленького оконца кладовой. Дом когда-то был добротный из красного кирпича. Теперь, кое-где расклёванный воробьями, кирпич осыпался, и потерял прямоугольную форму. На рамах четырёх окон, распахнутых на сквозняк, потрескалась белая краска, и их неухоженность радостно прикрывали ситцевые, выбитые шитьём шторы. Цвела герань, пусть и в потрескавшейся металлической миске – Сонечке нравились на её круглых боках зелёные крапинки. Две кровати с металлическими набалдашниками и накрахмаленными подзорами, с подушками в стопку, а ещё – лоскутные одеяла, которые Сонечка особенно любила, ей никогда не надоедало вглядываться в них. Вообще, Сонечка обожала своё уютное гнёздышко, и она испытывала тягу ко всему цветущему. Дом их напоминал луговое разнотравье, которое спускалось с весёлых занавесок на тканые половики, как бы в тон букетику всегда свежих цветов на большом столе в центре. От выбеленных гашеной известью стен, горница будто светилась. Впритык к перегородке громоздился, съедая пространство комнаты, сундук с висячим замком. За перегородкой – русская печь и Сонечкина кровать. После, когда она будет учиться в средней школе, рядом с её кроватью появится этажерка для книг, а сейчас она играет в куклы, и к ней прибежали раскрасневшиеся, чумазые от пыли «вояки» с предложением поиграть с ними в войну в роли санитарки.