Красная строка. Сборник 3

Сонечка понимала, что, беря медали отца, который проливал за них кровь на фронте, как часто говорила мама, без разрешения, и знала, что будет наказана. Но осознанный порыв порадовать друга и попасть под его защиту был сильнее страха перед материнской жичиной. Тем более, медали лежали в комоде приколотыми на гимнастёрке и пользы от них, с её точки зрения, никакой, кроме слёз матери, вспоминавшей об отце. Медалей было пять, но отколола она три, потому что на щуплой груди Славика они всё равно бы все не уместились.

Наряженный дружок теперь был похож на командира и сиял от счастья, как начищенный самовар.

– Так! – сказал он. – Я меняю план. Будем играть в разведчиков. Будем брать языка! Сонька, ты шить умеешь?

– Куклам только!

– Значит умеешь. Зашей Витьку брюки, чтоб мать его не сразу дырку заметила. – сказал, махнул призывно рукой своему отряду и умчался, звеня медалями, в сторону оврага, пересекающему овсяное поле.

Игольница висела высоко над полом на вбитом в перегородку гвозде. Сонечка забралась на сундук, подтянулась на носочках и осторожно вытащила из неё иголку с заправленной чёрной ниткой.

Витёк праздновал лодыря, заложив обе руки себе под голову, просто лежал, изображая раненого. Сонечка уселась рядом с ним, положила его ногу на себя и стала усердно сшивать крупным стежком через края рубчиковую ткань штанов. В таком виде их и застала Сонечкина мать.

Она была не старая и не молодая. У других матери выглядели моложе. А Сонечкина мать от тяжелого труда в прачечной «Дома младенца» и в своём хозяйстве со скотиной – поросёнок, две овцы, куры и утки, да и вдовья доля сказалась – совсем растеряла свой некогда цветущий вид. Печаль пригасила молодые глаза и озабоченностью затенила лицо.

Сонечке был всего год или даже меньше, когда умер её отец. Мать, как одела на себя черноту, так больше и не снимала. Вот и сейчас, когда она поднималась по ступенькам крыльца родного дома, веселья в её глазах не наблюдалось.

– Чей-то вы тут разлеглись на полу. Сонь, да ты никак шьёшь?

– Витёк упал, разодрал коленку и штаны и теперь боится идти домой! – усердно петляла она нитки в шов.

Уставшая мать присела на лавку.

– Снимай, Витя, свои штаны, погляжу, чего вы тут нашили.

Мальчик медленно снимал штаны, чтобы не наколоться воткнутой в них иголкой.

– Откуда у тебя сумка санитарная? – спросила мать дочь, разглядывая разорванную брючину.

– Мишка Малой дал поиграть. Я же санитарка в госпитале. С ребятами играем в войну. Вот Витёк, он раненый, и я его лечу подорожником. А сейчас отряд ушел в разведку, языка брать.

Мать растянула в усмешке губы.

Сонечка в этот момент волновалась, что ребята могут вернуться и мать узнает на груди у Славика медали.

Вскоре штаны были зашиты так, что комар носа не подточит, и довольный Витёк убежал искать своих друзей.

– Сейчас пообедаем, да я немного отдохну, полежу, устала. – сказала мать и только сделала шаг, как её окликнула почтальонка Клавдия по прозвищу Шлёпалка.

– Таиса, здравствуй!

– Здрасьте, теть Клав! – опередила мать Сонечка, сбегая с порожка навстречу письмоносице. – Письмо принесли?

– Лучше! Посылку! – и, сбросив с плеча тяжёлую почтовую сумку, набитую газетами и письмами, бухнулась на лавку. Лавка стояла на кривых чурбанах, и мать подозрительно скосила глаза на ненадёжную опору.

– Ну и жара сегодня, – вытерла почтальонка носовым платком лоб, щёки и шею. – Еле дотащилась, а впереди ещё полсела. Щас вашу улицу обнесу и пойду домой, а вечером, по прохладце, всех обойду, – говорила она, доставая из сумки пачку квитанций, перетянутых тонкой резинкой.

Сонька от радости заверещала и нетерпеливо запрыгала:

– Ура, посылка! Тёть Клав, давай её быстрее!

– Быстрее ей! Это ведь не бандероль, а посылка, ящик! Я только квитанцию на неё принесла, а за посылкой завтра на почту пойдёте! Поняла, шустрик? – сказала почтальонка с улыбкой и дотронулась пальцем до кончика детского носа.

Почтальонка Сонечке нравилась. За доброту, которую излучала эта высокая статная женщина. За её красоту. Но больше всего за красивые толстые косы, заколотые шпильками корзиночкой чуть выше шеи. Волосы были чёрными с тонкой прядью выбеленной седины ото лба до затылка. Клавдия была вдовой без вести пропавшего фронтовика. Жила в доме своих рано ушедших родителей, с двумя детьми старшеклассниками и со старшей сестрой. Всю жизнь она надеялась на возвращение своего мужа, на весточку от него, что он жив, и пусть может быть даже и женат на другой, но только жив.

– Мам, мама, а пойдём сейчас за посылкой! В ней ведь, наверное, конфеты есть! – упёрлась Сонечка руками в мамины колени и с мольбой смотрела в её глаза.

Мать уже сидела рядом с почтальонкой и ждала, когда та даст ей расписаться в квитанции.

– Нет, сегодня мы никуда не пойдём, завтра, с утра! У меня как раз вторая смена.