Красная жара

- Капитализм, - сказал он с отвращением. За окном, грохоча, пронесся поезд.

Глава 3

На следующее утро Данко, облаченный в полную форму офицера советской милиции, стоял у входа в "Гарвин". В окружающей обстановке он выглядел так же уместно, как плясунья стриптиза на собрании Дочерей Американской Революции <Дочери/>Революции - женская патриотическая организация, отличающаяся весьма пуританским мировоззрением.>. При этом он оставался столь же разговорчивым, как и прошлым вечером, а Том Галлахер все так же галантно пытался выглядеть дружелюбным.

Данко отклонил предложение Галлахера выпить чашку кофе, настаивая на том, чтобы немедленно отправиться на участок и подписать документы, передающие Виктора в его распоряжение. На участке, как всегда, царил бедлам. Старое здание было переполнено пьянчугами, наркоманами и шлюхами, которых привели за прошедшую ночь и которые теперь толпились здесь в ожидании суда. У стола дежурного толкалась дюжина человек, выкрикивая что-то сидящему там сержанту на полудюжине языков - испанском, китайском, польском, - причем каждый из них требовал отреагировать на его заявление немедленно. Сержант же невозмутимо не реагировал ни на кого из них.

Данко неодобрительно посмотрел на весь этот хаос. На родине они бы такого ни за что не позволили. Участки милиции были священными, тихими, вызывающими страх заведениями. Простые граждане без крайней необходимости туда никогда не заходили.

Галлахер был рад увидеть на лице Данко хоть какую-то реакцию, даже если она выражала неприятие или отвращение. Все лучше, чем эта вечно каменная физиономия.

- Будто по городу волна преступлений прокатилась, - сказал он, оглядывая окружающий балаган. - Помню, когда я впервые попал сюда, то же самое подумал.

Но ничего подобного. Просто нормальная обстановка в понедельник утром.

Данко кивнул. "Побольше полиции, - думал он. - Вот что нужно Америке".

Галлахер оглядел ряд стоящих в помещении столов. За каждым из них сидело по оперативнику, пытающемуся допросить преступника, спорящему со свидетелями, звонящему по телефону и печатающему на машинке - причем все это одновременно. По горло были заняты все - за исключением одного: Арта Ридзика. Тот сидел за своим исцарапанным столом, заваленным всевозможными бумагами, и играл в шахматы на маленьком шахматном компьютере, усердно игнорируя другого полисмена, стоящего перед ним.

- С возвращением тебя, Арт, - говорил Неллиган. - Слушай, я хочу, чтоб ты знал, что в моем поступке ничего личного не было. Мне полагалось написать отчет - вот я его и написал. И я тебя туда вставил не потому что ты - это ты, а просто... - он пожал плечами. - Во всяком случае, ты ведь не обижаешься, верно? - и Неллиган протянул руку.

Ридзик поднял голову от шахмат:

- Вы что-то сказали, Неллиган?

- Ну и черт с тобой, если ты так к этому относишься.

- Именно так я к этому и отношусь, - Ридзик снова вернулся к шахматной игре. И уже собирался сделать следующий ход, когда услышал голос Данко.

- Не королем, - прорычал русский. Ридзик раздраженно взглянул на него:

- А почему нет?

Данко, едва глянув на доску, мгновенно оценил ситуацию. Исходя из предположения, что Ридзик его не послушается, он просчитал в уме несколько ближайших ходов:

- Мат в два хода.

- Неужели? - спросил Ридзик скептически.

- Ходите слоном. Сицилийская защита.

Ридзик откинулся на стуле и посмотрел на Данко:

- Сицилийская защита? Послушайте, товарищ, по моим последним данным, Сицилия еще не принадлежит Советскому Союзу. И не думаю, что пойду слоном, если вас это устроит; у меня тут свои планы, - он вернулся к игре. - Но спасибо за помощь, товарищ, я это учту, - завершил он тоном, выражающим явное нежелание продолжать разговор.

- Идем, капитан, - сказал Галлахер. - Командир Доннелли хочет вас видеть.

Не сказав больше Ридзику ни слова, Данко последовал за своим проводником. Ридзик пошел королем. Компьютер ответил ладьей. Защищаясь, Ридзик сделал ход слоном, но компьютер победно запищал. Королю был поставлен мат красной королевой. И это свершилось именно за два хода.

- Вот дерьмо, - пробормотал Арт Ридзик, бросив взгляд в сторону удаляющегося Данко. - И какой бы хрен поверил?

Если бы вы увидали командира Лу Доннелли на улице, вы бы сразу предположили, что он фараон. Роста он был высокого, сложения крепкого, и видно было, что за долгие годы он уже успел вкусить свою долю как закона, так и беспорядка. Внешность его говорила и о том, что он может неплохо справляться с оперативной работой. Но он уже давно отошел от оперативной работы. Теперь он был старшим офицером, администратором, главой полицейского отделения. Когда он еще боролся с уличными подонками, ему было плевать на все. У него не случалось и дня, который стоил бы даже выеденного яйца. Теперь, когда ему приходилось иметь дело лишь с другими полисменами - такими, как Ридзик, - он чувствовал себя трупом.