Красная жара

- Ваши суды отпускают преступников, если те попросят прощения. А я бы не хотел, чтобы это произошло с Виктором.

Доннелли выдавил из себя улыбку. Каждый фараон считал, что суды слишком уж снисходительны ко все наглеющим правонарушителям, но он не знал ни одного такого, который считал бы, что судьи слишком уж строги. И несмотря на это, не нашлось бы ни одного полисмена в Чикаго и, вероятно, - как он надеялся нигде, который хотел бы сменить американскую систему на советскую. Однако он понимал точку зрения Данко. Виктор не уйдет от ответственности, но при хорошем адвокате ему не придется мотать тот срок, какого он заслуживает.

- Мы сделаем так, чтобы Росту засадили на всю катушку - быть может, до конца жизни, - произнес Доннелли с уверенностью, которой он на самом деле не чувствовал. - А пока что я хочу, чтоб вы и сами не испортили дела, ладно?

- Больше я ошибок не совершу.

- Пока не сообразите, что совершили ошибку, - заметил Стоббз.

- Вот-вот, а то пока создается впечатление, что это мы ловим Росту, добавил Ридзик, - а вы, ребята, даете ему смыться. Или я не прав?

- Этого больше не случится.

И глядя, как Данко выходит из кабинета вместе с Ридзиком, Стоббз почувствовал, что русский богатырь на сей раз может оказаться прав.

- Весьма решительно настроенный парень, - заметил он. - Но позвольте мне кое о чем спросить у вас, командир, - он остановился, словно ища нужных слов. - Вы, случаем, не сошли с ума?

Доннелли следил за рыбками в одном из аквариумов.

- С чего это вы взяли? - он включил музыку, столь воздушную, что по сравнению с нею легкая эстрадная мелодия показалась бы тяжелым металлом.

- Данко и Ридзик? Да это же самая крутая пара чокнутых со времен Бонни и Клайда. Доннелли улыбнулся:

- Данко - чудесное оружие, Чарли. Бронебойная пушка. И если он поможет нам схватить Росту - грандиозно. А если он будет нарушать правила, пережимать по ходу дела - что ж, он русский. Это не наша проблема. Пусть об этом заботятся комиссары из Москвы. Это не наша проблема.

- Да, но что, если он пережмет до такой степени, что пристрелит какого-нибудь невинного чикагского зеваку?

- Без оружия, если вы помните.

- Забыл.

- Вот потому-то вы и лейтенант, а я командир, - он занялся какими-то бумагами. Стоббз задержался у двери:

- Еще один вопрос.

- Валяйте.

- А как с Ридзиком?

"Ридзик, - подумал Доннелли, - вечно Ридзик". Лично ему нравился Ридзик, но иногда казалось, что лучше бы он не был полицейским, а если бы уж был, то где-нибудь в другом месте. - Арт хороший полисмен.

- Но и большой мастер выпендриваться.

- Есть такое, - согласился Доннелли. - Так что, если будет выпендриваться - то прощай, Арт. Выражаясь канцелярским языком, я не вижу в этом негативных аспектов.

- Что ж, посмотрим, - ответил Стоббз.

***

Ридзик и Данко продирались сквозь толпу людей, заполнивших регистратуру, словно пара ледоколов, направляясь в сторону комнаты для допросов.

- Я вытащил Галлахерова стукача, - объяснил Ридзик, - и думаю, если мы на него как следует поднажмем...

- Стукача?

- Ну, понимаете, осведомителя.

- Да.

- Это он навел нас на ту компанию, которую мы прихватили на днях. На Бритоголовых.

- Негров без волос.

- Это одна из возможностей, за которую можно ухватиться. Он скользкий, как зараза, но если нам удастся заставить его говорить, мне кажется, он сможет рассказать нам, кто заправляет у этих Бритоголовых.

- Он один из тех, что посещали Виктора в тюрьме?

- Нет, - Ридзик взглянул на листок, который передала ему Глория. - У Виктора были только два посетителя. Сперва какая-то юбка по имени Кет Манзетти. И еще тот парень, которого я подстрелил. Его фамилия Татамович или что-то в этом роде.

Данко кивнул. Он знал это имя. Татамович. Тоже из Грузии. Его разыскивали за убийство, шантаж и сводничество. Данко добавил и его к числу тех людей, которые поймут, что такое советская юстиция, когда дело будет завершено.

- А что это за женщина?

- Педагог. Учит танцам в Виккер Парке - вы не знаете, где это, но далеко не самое милое местечко. Попробуем заскочить к ней нынче вечером.

Они остановились возле безликой серой двери комнаты для допросов и сквозь небольшое окошечко посмотрели на Стрика, осведомителя Галлахера. Молодой негр сидел, развалившись, на стуле, словно ему было наплевать на все на свете. Это был довольно здоровый малый - и достаточно крутой, если не приходилось иметь дела с кем-нибудь покрепче непослушной шлюшки или старушки-лавочницы, которой не слишком хотелось платить за обещаемую "защиту", которую предлагал им Стрик. Дела у него шли хорошо. На нем был весьма кричащий итальянский шелковый костюм, который не произвел особого впечатления на Ридзика, но стоил, судя по всему, сотен восемь.

Арт Ридзик обернулся к Данко.

- Теперь вот что, - сказал он, словно защитник, дающий инструкции партнеру на футбольном поле, - тут Америка. В этой стране мы охраняем права личности, даже права такого дерьма, как этот сутенер на полставки, - он указал большим пальцем куда-то за плечо. - Это закон под названием "Миранда".

- Вы называете свои законы женскими именами?