Красная жара

- Это серьезно, старик. Очень серьезно. Мы тебя отпустили под честное слово - и все такое прочее. А ты так плохо поступаешь, Стрик, - Ридзик прищелкнул языком. - От трех до пяти лет. И понимаете ли, Данко, они ведь сами прибьют его, когда он туда попадет: он же стукач. А они терпеть не могут среди себя осведомителей. И стараются, чтобы жизнь - и смерть - оказалась для тех как можно менее приятной. Разве неправда, Стрик? Стрик прыгнул вперед:

- : Это все ваши легавские махинации. Дерьмо, чувак, поганое коровье дерьмо! - он ткнул в сторону Ридзика своим указательным пальцем, словно кинжалом. - Ты уволен! Можешь идти и забирать свои вещички, потому что в полиции ты больше не служишь, засранец. Да ты знаешь, какого я нанимаю адвоката? У меня такой юрист...

- Вернемся к Бритоголовым, Стрик, - настаивал Ридзик. - Кто, где и когда?

- Да у меня такой адвокат, который сможет святых представить фашистами, старик. Он живет за счет выявления должностных преступлений всяких вонючих мусоров. А уж твою-то паршивую задницу он с удовольствием бесплатно засудит. Ни хрена я тебе не скажу. Слышишь? Ни хрена!

Данко покачал головой. Методы Ридзика они испробовали. Теперь попробуют советские. Он вскочил со стула, ухватил Стрика за руку, крутанул того, словно исполняя замысловатое танцевальное па, заломил руку сутенера назад и шмякнул его лицом о бетонную стену.

- Шантаж и полицейская жестокость, - бормотал Стрик, прижатый губами к каменной панели.

"Жестокость? - изумился Данко. - Какая же это жестокость? Вот сейчас будет жестокость".

Рука Данко сомкнулась на одном из усеянных перстнями пальцев Стрика. Данко нажал и палец хрустнул.

- Сукин сын! - закричал сутенер. Треснул другой палец. Так хрустит омар, когда вы разделываете его за ресторанным столиком.

- Господи! Ладно! Ладно! - Стрик быстро заговорил:

- Абдул Элиджа ведет это дело из "Джолье" <Джолье/>- название тюрьмы в Чикаго.>. Через пару дней поступит товар. Я не знаю где, - он почувствовал, как ладонь Данко сжимает третий палец. Голос Стрика подпрыгнул на октаву от страха и боли:

- Клянусь яйцами, старик, я не знаю где!

- Он не знает, - сказал Ридзик.

Данко отпустил Стрика. Тот прижал изувеченную руку к животу и сполз вдоль стены на пол, ругаясь и постанывая.

- Абдул?

- О, вы в него просто влюбитесь, товарищ, - сказал Ридзик.

- Пойдем.

- Эй, Стрик, - произнес Ридзик, склоняясь над ним и забирая обратно свои деньги, - как уже сказал этот человек, мы пошли. И знаешь, мне, правда, очень жаль, что ты, так неудачно прищемил дверью пальцы, - он слегка похлопал Стрика по плечу. - Нужно быть поаккуратней, старик.

Глава 6

Во время долгой поездки в тюрьму Ридзик осветил перед Данко личность Брата Абдула Элиджи. Он лишь излагал сухие факты, так, словно это обычный составляющий элемент из жизни полиции, но для Данко рассказ его звучал, будто самая странная сказка изо всех, которые он когда либо слышал.

- Элиджа - это матерый бандюга, глава одной из крупнейших преступных организаций.

- Но ведь теперь он в тюрьме, значит, он никто. Ридзик покачал головой:

- Не совсем, не совсем.

- Но ведь он же в тюрьме?

Ридзик оторвал глаза от дороги и взглянул на Данко:

- Да, он там. Мы ведь тут тоже иногда кого-то арестовываем, знаете?

- Рад слышать. А то уж я было подумал, что в вашей стране законы вообще ничего не значат, а всем заправляют гангстеры. Расскажите мне про Миранду.

Ридзик нажал клаксон, подгоняя задержавшийся перед ним автомобиль, чтобы успеть проехать на зеленый свет. Побыстрее.

- Миранда? - он на секунду оторвал руки от руля. - Ну что мне сказать? В основе своей это хороший закон. Он предназначен для того, чтобы защитить невинных. Но у каждый палки, как вы знаете, два конца. Так что он разрешает и всяким подонкам держать язык за зубами, пока не появится подобный им подонок-адвокат и не скажет первому подонку, что тому следует говорить.

Для Данко не потребовалось перевода слова "подонок", хотя в Киеве они его и не учили.

- В Советском Союзе у вас тоже есть право посоветоваться с адвокатом.

Сие Ридзика удивило:

- Вы не шутите?

- Через два дня после ареста.

- Через два дня? Вы что, издеваетесь?

- Я не издеваюсь.

- Старик, - сказал Ридзик, - у вас, ребята, все там схвачено. То есть, я хочу сказать, что мы вроде как должны стоять на страже закона, но это вовсе не значит, что закон на нашей стороне. Вы понимаете, что я имею в виду?

И в этом заключалась еще одна диковинная сторона американского правопорядка.

- Нет, - ответил Данко.

Ридзик сунул в рот сигарету, но прежде чем чиркнуть зажигалкой, бросил взгляд на своего спутника:

- А ваш костюмчик случайно не взорвется?

- Думаю, это вам не угрожает.

"Ну, - подумал Ридзик, - это уже чуть ли не шутка".