Красная жара

Данко с великим трудом удерживал себя от того, чтобы не придушить этого человечка.

- Мы не американская полиция, - сказал он спокойно, хотя тон его и наполнился угрозой. - Если вы будете отправлять наркотики в мою страну, то однажды утром, проснувшись, обнаружите собственные яйца в стаканчике возле кровати.

- Я человек святой. Мне яйца ни к чему.

- Тогда займемся вашими глазками.

Абдул улыбнулся и поднял очки. Зрачки его смотрели безжизненными взглядом. А вокруг них виднелись шрамы - результат неверно собранной самодельной бомбы, которая взорвалась тогда, когда этого от нее вовсе не ожидали. Абдул снова опустил очки:

- Меня не запугать, мой белый мальчик.

- Тогда мы вас убьем.

Улыбка не покидала лица Абдула:

- Мне тридцать восемь лет - и двадцать шесть из них я провел за решеткой. Убийство не причинит мне страданий. Оно освободит меня.

- У вас нет права разрушать мою страну. Абдул Элиджа снова покачал головой.

- Вы, видимо, просто не понимаете, старик. Эта страна, США, была построена за счет эксплуатации черного человека. Я ничего не слыхал насчет наших братьев в вашей стране, мой белый мальчик...

"В России тоже есть черные, - подумал Данко. - Студенты из стран третьего мира". Дважды ему приходилось расследовать совершенные против них преступления: молодые люди были избиты русскими за то, что встречались с белыми девушками.

- ., но вы эксплуатируете свой собственный народ, - продолжал Абдул. - Вы превращаете его в рабов. Так что думаю, что в этом зале единственный марксист - это я, товарищ, - сказал он, иронически подчеркивая последнее слово, - а вы ни кто иной, как лишь еще один лакей.

- Я офицер милиции.

- Вы холуй, - Абдул переменил позу. - Видимо, вы просто не понимаете. Дело тут не в наркотиках. Дело в духовности. И я с радостью буду продавать наркотик каждому белому на этой земле. И его сестре.

Данко смерил его долгим взглядом. Он слышал каждый звук в зале, слышал дыхание Абдула. Ивану было плевать на политику; ему было плевать на этого черного. Он жаждал мести.

- Мне нужен Виктор Роста. Абдул Элиджа кивнул:

- Да. Страшно. Чувствую, что он вам страшно нужен.

- Где мне его найти? - Данко почувствовал, что его снова наполняет гнев. Но был ли смысл бить Абдула? Несомненно, остальные Бритоголовые бросятся на помощь, а он вовсе не был уверен, что сможет справиться с ними всеми. Ридзик, наверно, поможет. Данко припомнил, что для защиты при нем есть пистолет, но был уверен, что если пристрелит американского заключенного, даже в целях самообороны, то это лишь замедлит поиски Виктора.

- Я скажу вам, что сделаю, мой белый мальчик. Я попробую свести вас с Виктором.

- Когда?

- Погодите. Я это устрою. Сведу вас с ним - и посмотрим, что у нас получится. Потому что мне нужен Виктор, а Виктору - ему нужен ключ. А вы, - он снова улыбнулся, - вы, товарищ, лишь еще один сукин сын, с которым нам приходится иметь дело.

- Как? Как вы это организуете из тюрьмы?

- Я из этой каталажки могу организовывать что угодно, господин Москва, Абдул Элиджа двинулся прочь. - Успокойтесь.

Данко смотрел ему вслед.

***

Он молчал почти всю дорогу обратно до Чикаго, размышляя, что можно рассказать Ридзику. И решил не рассказывать ничего. Если Абдул Элиджа устроит ему встречу с Виктором, Данко предпочитал прийти на нее один. Ридзик ему не нужен.

Ридзик тоже решил нацепить на лицо каменную маску - чем он хуже Данко. Он пытался не задавать вопросов, но по мере того, как автомобиль пожирал милю за милей, он все более чувствовал, что его любопытство требует удовлетворения. Наконец он сломался:

- Ну что, не расскажете, как дело прошло?

- Отлично прошло.

Ридзик раздраженно ударил рукой по баранке:

- Давайте, кончайте. Вы с этим засранцем столько времени протрепались, что я уж начал было подумывать, не побрить ли мне голову самому.

- Неплохая мысль, - заметил Данко. Сигнал на его часах запищал. Он нажал кнопочку и часы замолчали.

- Это что еще за черт?

- Мои часы. Я их не перевел с московского времени.

- Да? И что же это за время? Пора вставать? Данко отрицательно помотал головой.

- Время кормить моего попугая.

- О! - еще милю они проехали молча. - Кормить попугая. Что это значит? Пора заваривать кашу?

Данко сумрачно взглянул на Ридзика и покачал головой.

- Нет, наверно, нет. Осталась позади еще миля.

- А чем вас не устраивают попугаи?

Ридзик был абсолютно уверен, что Данко - самый странный персонаж изо всех, с кем ему приходилось в жизни встречаться, - пожалуй, даже еще почокнутей того парня, с которым он учился в школе и который ел жуков, а большую часть времени проводил в подвале своего дома, возясь с химическими приборами.

- Да нет. Я ничего не имею против попугаев. У моей сестренки в детстве был один. Если хотите иметь попугая, то я не против.

- Считаете, что это женское дело?

- Женское?

- Вы сказали, что у вашей сестры был один.

- Да нет, не то чтобы женское. То есть, конечно, это не то, что выращивать быка, но, с другой стороны, это и не чихуахуа. То есть, это я так понимаю. Так что, думаю, все нормально.

Данко кивнул облегченно:

- Спасибо.