Красноармеец Горшечников и «огненная вода». История 1-ая

- Думаешь, комиссар потерял?

- Кому больше?

- К Лютикову идти бесполезно - мы его один раз уже взбаламутили, второй раз он нам не поверит. Позову Георгину. Пусть знает, с кем связалась, - Ромка умчался, топая и звеня своими замечательными шпорами. Через минуту вернулся, волоча за собой сердитую Георгину.

- Что тут у вас?

Гарька показал ей листок.

- С чего вы взяли, что это Север? - сказала Георгина, выслушав его. - В селе полно народу.

- Куда-то же он ходил, - возразил Гарька.

- Ты тоже ходил.

- Он следил за Севером! - возмутился Ромка.

- Может, и Север за кем-нибудь следил.

Сказать на это было нечего.

- Не верю я ему, - попытался Улизин снова.

- А я верю.

- Когда он вернулся вчера?

- Откуда мне знать? - Георгина покраснела.

Гарька замялся.

- Под утро, - сказала она неохотно. - Уже светало.

- Сторожила, что ли? - буркнул Ромка.

- Не спалось. Сам посуди, - Георгина присела на чурбачок, поправила лезущие из-под косынки пряди. - Кто-то пускал сигнальные ракеты, подавая сигналы о нашем продвижении, так?

- Точно.

- Но комиссар был с нами. Ты сам его видел.

- Об этом я не подумал, - признался Гарька.

- Оно и видно, что не подумал. Разумеется, Ксаверий ищет врага - он за весь отряд в ответе.

- Стало быть, Ксаверий, - горько сказал Ромка. - Ну-ну. Всё с тобой ясно.

- Что тебе ясно? - вспыхнула Георгина.

- А то, что охмурил он тебя совершенно. Теперь тебе доверять нельзя!

- Ах ты…

- Так. Замолчите оба! - Гарька стукнул по колену, прервав разгорающуюся ссору. - Дело тёмное. На дядьку с волшебным глазом надеяться нечего - у нас такого нету. Надо действовать самим. Весь штаб Шмелёва должен прибыть со дня на день. Как приедут - сразу и доложим. А пока будем искать доказательства… - он взглянул на Георгину, - невиновности комиссара. Ты можешь обыскать его чемодан?

- Могу.

- Вдруг там ещё какие-нибудь письма…

- Но не стану, - Георгина отвернулась. - Я не буду рыться в его вещах.

Гарька поставил шашку между колен, навалился на эфес грудью.

- Какие слова ещё найти, чтобы ты мне поверила?

- Нет таких слов, - Георгина вскинула подбородок.

- Тогда я сам посмотрю.

- Ничего ты не найдёшь.

- Вот и распрекрасно. Ты меня не выдашь?

- Нет, - покачала головой Георгина. - Смотри только, сам не попадись.

* * *

В хате было пусто. Хмуров говорил с Фильченко, Лютиков отправился к шабленковскому комиссару.

Гарька глянул в окошко - Снейп умывался во дворе. На чурбаке лежал браунинг в мягкой кавказской кобуре. Север стащил гимнастёрку, бросил её туда же, кулаком пробил ледок в ведре и опрокинул его себе на голову.

Гарька поёжился и отскочил от окна, вытянул из-под кровати чемоданчик.

В чемоданчике не оказалось ничего примечательного, обычный скарб, как у всех. Гарька наморщил нос, бросил обратно комиссаровы подштанники и хотел уже отступиться, как вспомнил рассказы Георгины - большевики-подпольщики возили «Искру» за подкладкой чемоданов. Стал щупать - повезло!

Поддев ногтем старенький атлас, Гарька вытащил плотные прямоугольники фотографий. На одной - молодой дворянчик в опушённой мехом куладже, с кинжалом, привешенным к серебряному пояску, поверху - надпись «Пятигорск -1905»; на второй - тот же парень рядом с горбоносой дамой, схожей с ним до чрезвычайности.

Гарька глядел на снимок, не веря своим глазам. На единственной фотографии матери, которая хранилась в пыльном теткином альбоме, юная Лёля Ованесова прогуливалась под руку с этой дамой, в руках - кружевные зонтики, шляпы больше тележного колеса.

- Это сестрица моя с княгиней Салазариани, - гордо говорила тетка гостям.

Годы прошли, высушили лицо юного горца; исчезли тонкие усики, большой нос теперь торчал не так сильно, и всё же Снейпа можно было узнать без труда.

От волнения Горшечников забыл про осторожность. Гавкнула дверь.

Гарька обернулся - прямо в лицо ему смотрел браунинг. Амба Горшечникову: глаза комиссара были пусты, как чёрные револьверные дула.

- Р-развлекаешься?

Гарька рыбкой прыгнул под стол. Первая пуля ушла в толстую столешницу.

Гарька метнулся к двери. Второй выстрел - осечка. Снейп крутанул пустой барабан и отбросил бесполезное оружие. Гарька в ужасе рвал дверь на себя, она, как заколдованная, не хотела открываться.

Над головой просвистела и разлетелась о косяк крынка с простоквашей.

Гарька, сообразив, навалился на дверь и наконец-то упал в тёмные сени, вылетел из хаты, вытирая с лица густую простоквашу.

- Вот оно, оказывается, как мозги плавятся, - философски сказал Жорка Улизин. - А мы тебе вчера не поверили, когда ты жаловался.

- Послушай Ксаверия - какие коленца загибает! - сказал серьезный Федор, в самом деле внимательно прислушиваясь к отборному мату, нёсшемуся из-за двери.

- А это он по-каковски? - удивился Жорка.

- Черт разберет. Осетинский, что ли...

Забористые коленца сменились злым гортанным клёкотом.

Простокваша подмерзала на волосах. Горшечников утёр её подолом гимнастерки. В первый раз за все бурные годы, что вертелся он в революционном круговороте, Гарька пожалел об оставленной мирной жизни.