Красногрудая птица снегирь

Лишь однажды в Ручьеве они сравнительно долго пробыли в одной компании. Когда разошлись, мысли Оли тотчас обратились к единственно важному для нее — балету. Кому поручит Галина Ивановна заглавную партию в «Жизели»? Сегодняшняя проба Наташи Николаевой была удачной. Наташа — нормировщик локомотивного депо. У Галины Ивановны уже лет десять, а то и больше. Девчушкой к ней пришла. Прочла объявление, что студия открывается, что детей набирают. А теперь — одна из ведущих солисток… Чего там, надо признать, осталась сегодня Галина Ивановна довольна пробой. Наташа прекрасно вошла в образ. А сцена сумасшествия Жизели! Никакого нажима, все убедительно… Удастся ли превзойти ее? Да, Оля весь вечер думала только об этом.

А встретились с Вадимом в тот вечер невзначай, во Дворце культуры. Вадим, Вася Николаев — брат Наташи, слесарь депо, и еще один парень, приметного, щеголеватого вида, гадали у кассы, пойти ли им на фильм, когда Оля и Наташа спустились вниз после репетиции.

— Вот, Олик, познакомься: неразлучная троица, — сказала Наташа. — Знаешь, как зовут себя? Тара, Бара, Растабара. — Она указала подруге на незнакомого парня. — Шурик Виткалов, то бишь Растабара. С ним поосторожней: рекордсмен города по прыжкам в высоту. Ручьевский Брумель. У нас в депо его на руках носили, а он взял да перемахнул на завод электронного оборудования.

— Не я первый, не я последний, — весело комментировал Шурик. Предложил: — Девочки, а не посидеть ли нам где-нибудь за столиком? Только, чур, не размениваться на пиво и бутерброды в здешнем буфете. Берем курс в одно интеллигентное кафе. Не пугайтесь: тяжелого оружия там не держат — только сухое вино. К нему фруктиков, шоколаду…

— Разбогател, Витёк? — заметила Наташа.

— А что, в депо, что ли, на железке: ни вару, ни товару. Электроника! Государство ценит.

Молчавший до этого Вадим неторопливо повернулся к Виткалову:

— Эх ты-ы, перебежчик.

Нельзя было понять, то ли он шутил, то ли упрекал добродушно.

— Кому-кому, а тебе, Тара, я бы не советовал по этому поводу.

Они вышли из Дворца на бульвар.

— Ну как, девочки? — напомнил Шурик.

— А может, я как раз не против этого… — Наташа запнулась, вспоминая — …тяжелого оружия. Давайте в ресторан «Шпалу», а?

Ресторан «Шпала» — место на лужайке возле пролома в бетонной деповской ограде, облюбованное охотниками разделить на троих: на лужайке стояли штабеля шпал — можно с удобством расположиться.

— Как-нибудь мы возьмем и сожжем эти шпалы, — добавила сердито Наташа.

— Ой-ой! Кто это «мы», Натуленька? — поинтересовался Виткалов.

— Внесу предложение на деповском комитете комсомола.

— А шпалы принадлежат дистанции пути. Симпатичная назревает ситуация: комсомол поджигает чужое имущество.

— Тебе-то что? Ты вообще с транспорта ушел.

— Но куда? Электроника! Высшая ступень техники. У нас там будьте покойны!

— Эли-ита. Белая косточка, — вставил Вадим. — А тебя, между прочим, учили ремонтировать локомотивы.

— А тебя, Вадик, между прочим, учили на помо-о-щ-ника машиниста, — парировал Виткалов, беззлобно передразнивая манеру Вадима говорить, растягивая слова, неспешно подбирая их и отделяя одно от другого паузами. — Однако ты перешел в ремонтный. И я тебя понимаю: у помощника машиниста жизнь — не сахар. Где-нибудь на разъезде ночью, в метель чесать вдоль пути, проверять состав. Ни черта не видно, холод, ботинки полны снегу… Я понимаю.

— Брось, Виток! — вмешался Вася. — Думаешь, Вадим из-за того, что трудно?

— А что, из-за того, что легко?

— Не знаешь, а говоришь.

— Ладно, Бара, пусть не знаю. Пусть! Только я вам, ребята, вот так, на фактах, наглядно. Патриотизм железнодорожный, говорите? Присохни к железке на век? До упора, да?.. Ладно, разберемся. Известно, мы, Виткаловы, — династия. О нас в газетах и все прочее. Дед поступил в депо еще до революции. Полвека на колесообточном станке. У тебя, Пирог, волос столько нет, сколько через его руки колесных пар прошло. Теперь отца возьмем. Тоже всю жизнь в депо. Слесарь по ремонту оборудования. Бог в своем деле! А что имеет? Я на электронке в окончательную, за полмесяца, получил столько, сколько он вместе с отпускными. Улавливаешь? Поет вслед за дедом: как ты посмел уйти? Мы — династия локомотиворемонтников! Наш родной транспорт, наша дорогая железка!.. А в отпуске как следует погулять не на что.

— А ты отцу своих не предложил? — спросил Вадим.

— Предложил.

— Он, само собой, не взял… Слу-ушай, а он тебе не врезал? — Выражение добродушия не сходило с лица Вадима, но в голосе его прозвучала жесткость. — Давай я за него.

Шурик надулся, замолчал и вскоре же сухо распростился.

— Бедненькие! — сказала Наташа. — Распадается ваша троица. Только два угла осталось. Тара и Бара и никакого Растабары.

— Свистун! — буркнул Вася.

Вадим заметил с горечью:

— Не на-адо! Брось! — смущенно покосился на Олю и Наташу.

А потом Оля повернула к своему дому, и, как ей показалось, эпизод этот тотчас забылся. Да и почему могло что-то запомниться Оле в этой ненужной, неинтересной ей встрече?