Красноречие сардинки. Невероятные истории подводного мира

Я говорил себе, что если опущу веревочку в раковину, она, глядишь, сможет добраться до океана, ну или хотя бы до реки. И я воображал – словно эскимос, делающий прорубь во льду, – как выловлю сокровища или рыб из дальних краев. Главное, чтобы они были достаточно узкими и вписались в трубы. Моя волшебная рыбалка стоила моим родителям немало мотков веревки.

Мне понадобились годы, чтобы, живя в суматохе города, найти способ вернуть свое место в природе. Суметь услышать истории рыб, несмотря на уличный шум. Мне даже в голову не приходило, насколько природа близка ко мне на самом деле. Я и не подозревал, какие удивительные открытия сделаю всего в нескольких метрах от своей квартиры и с какими невероятными экземплярами встречусь под асфальтированными тротуарами.

Глава 8 Как рыба в воде… под Парижем

Открываем дверь в подземный Париж. – Чешуйчатые парижане из Сены и каналов. – Мечта шведского угря о Карибских островах дарит ему бессмертие

– Дай-ка мне твой рентгеновский снимок.

Непослушными от холода пальцами я извлек из чехла ламинированную пленку. Рука в перчатке на ощупь схватила ее в полутьме. Непонятные щелчки и шорохи вдоль створки двери.

– Ух ты, как все проржавело…

И вдруг щеколда поддалась. Скрип дверных петель. Рука в перчатке вернула мне снимок.

– По крайней мере, зубы мудрости принесли хоть какую-то пользу… Пошли, парни, дверь открыта.

Друг за другом мы растворились в темноте туннеля[9].

Мы были словно три привидения: в подземной ночи нас окружали облачка нашего дыхания. Когда дверь закрылась, пришло время включить фонари. Бледные лучи пробили тьму, нарисовав кружки света на воде канала. Она была невероятно светлой и спокойной. Если бы не серебристые блики, пляшущие на потолке, никто бы не догадался, что здесь есть вода.

Свет наших фонарей перемещался по дну канала словно малярные кисти, высвечивая яркие прогалины и на мгновение приоткрывая для нас тайны. Это был удивительный ландшафт: холмы светлого песка, усыпанные ракушками и пустыми пивными бутылками, обширные луга водных растений, нагромождения утонувших электросамокатов. Мы продвигались вперед под сводами туннеля, и наши глаза следовали за лучами ламп, прочесывающими воду, подчинялись их ритму, всматриваясь в ее течение, и свет становился нашим вторым зрением.

Вдруг в темноте вспыхнули, словно катафоты[10], несколько пар ярких точек.

– Смотрите, они здесь.

Фонари один за другим погасли.

Гул автомобильных пробок звучал над нами будто воспоминание. Иногда выстукивал поезд метро, больше похожий на эхо, которое стенки туннеля превращали в мелодичную заунывную песню.

В нескольких метрах от нас, на поверхности, грохотало дорожное движение, асфальт скрывал под собой землю, дома были такими высокими, что нарезали небо на тонкие ломтики. Там был город, Париж. Тот город, в котором я так часто ощущал себя оторванным от корней, от природы. Город, который долго казался мне противоестественным, разорвавшим своим асфальтом столь необходимую нам связь с землей, с жизнью, со стихиями. Тот самый город, который я теперь полюбил, потому что раскрыл его глубоко запрятанный секрет.

Существует два типа парижан: те, что живут под водой, и все остальные.

Я принадлежу к остальным, но однажды я познакомился с живущими под водой.

Я смог встретиться с ними благодаря весьма интересному сообществу – компании парижских street-fishers[11].

Это такие же люди, как мы с вами, разного возраста и разного происхождения, вот только они, улучив пару-тройку свободных часов и вооружившись налобным фонарем и удочкой, исчезают в недрах города, чтобы исследовать его скрытый параллельный мир. Удочка – всего лишь предлог для того, чтобы понаблюдать вблизи за его аборигенами, которых они ненадолго извлекут из их среды обитания, а потом осторожно вернут обратно. Тому, кто рискнет нанести ущерб погруженным в воду экосистемам Парижа, не поздоровится – у этого сообщества связи везде, и оно заботится о речных жителях как о членах своей семьи. Защитники водяной живности – повсюду, днем и ночью, прямо сейчас, под улицами, на набережных, в лесах и парках…

Я вскоре стал принимать участие в подпольных вылазках компании стритфишеров, и с тех пор, как проник в этот тайный мир, я смотрю на Париж другими глазами.

Водные парижане, как и земные, – это прежде всего парижане. С такими же типично столичными характерами. По большей части они – элегантные снобы, особенно в богатых кварталах. Возле набережных у Лувра и Нотр-Дама живут окуни, типичные парижане, яркие представители местной публики. Они подбирают свои полосатые наряды под цвет воды в Сене, а с наступлением весны украшают себя красными плавниками. Они не упускают ни один каприз моды, исподтишка следят друг за другом, и если одному из них посчастливилось найти выгодное предложение – уютные подводные заросли или безглютеновых мальков, – через мгновение вся стая будет тут как тут.