Красные камзолы II

— Услуга за услугу, Жора — и протянул мушкет Никиты. Тот самый, что утащили с собой напавшие и с которого стреляли в дверной проем перед нашим штурмом.

— Спасибо, Архип.

— Квиты.

Быстрым шагом опережаю галдящих солдат и иду напрямки к гостиному двору. Я, конечно, капрал, мне, конечно, командовать… но сейчас есть дело поважнее. Отмечаю краем глаза, что ундер-офицер Фомин заново расставил посты и караулы — уже из своих солдат. Ефим стоит рядом — видимо, задним числом выполняет формальности сдачи караула, а скрученного «душегуба» ведут уже другие олдаты. О, а вот и порутчик Нироннен. Держит под уздцы пританцовывающую от возбуждения лошадь капитана и, глядя снизу вверх, что-то страстно ему втолковывает.

— Ну вот сам этим и займись, педант чухонский! — небрежно отмахнулся капитан — Поутру бумагу подашь — я подпишу. А сейчас отвали, у меня там ужин стынет!

* * *

Одну из кухонь гостиного двора старый ротный лекарь отвел себе под госпиталь. На дровяной плите кипятился чан с водой, на веревке сушились наспех выстиранные тряпки. В тесной комнатушке было жарко и пахло смолой. Я тихонько ругался, молился и протирал вымоченной в кипяченой водой тряпкой голову Никиты. Английская опасная бритва, которую я взял мимоходом у Ефима лежала рядом в плошке. После того как мы в четыре руки сбрили Никите волосы, проломленный череп стал выглядеть еще страшнее.

— Не хочу тебя расстраивать, Георгий Иванович, но парубок твой не жилец. Прости.

— Доврачебную медицинскую помощь следует оказывать до прибытия медицинской бригады — невпопад буркнул я.

— Что говоришь? — переспросил старый лекарь.

— Чудеса случаются, Никанор Михайлович. Если их, чудеса эти, приближать своими руками.

Никита застонал, его тело дернулось в судороге. На какой-то момент мне показалось, что у него пропал пульс. Уф, вроде нет. Пусть еле-еле, но что-то прощупывается. Я поелозил на корточках, устраиваясь поудобнее у лежанки раненого и смочил ему еще одной тряпкой губы.

Это ведь голова. Тут не поможет просто насыпать сахару в рану и заштопать кожу. А я ничего другого и не умею.

Старый лекарь положил мне руки на плечи.

— Я позову попа. Иванов сказал, что если нужен будешь в капральстве — он за тобой пошлет. Так что делай что считаешь нужным. Если хочешь, можешь здесь прилечь, вот там еще одна лежанка есть. Задремлешь вдруг — к зоре тебя разбужу.

Потрескивали дрова в печи, прерывисто и тихо дышал Никита, бурлила в чане вода. А еще хотелось выть в голос от собственного бессилия.

* * *

— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Синево!

Я устало прислонился горячим лбом к холодному стеклу окна. Сидящий напротив толстый неопрятный мужик смотрел с сочувствием.

Привет, родная электричка. Давненько меня здесь не было. И тебе привет, толстый.

Мужик молча достал из полиэтиленового пакета банку пива и открыл ее, слегка забрызгав пеной свои тонкие серые брюки.

— Привет, старый, — сказал я.

Он редко начинает разговор первым. А я могу вообще молчать и тогда беседа не состоится. Посидим, посмотрим друг на друга и все. Время ограничено, ехать от Отрадного до Синево всего ничего. Такое было один раз, во Пскове, незадолго до моей командировки в Печоры. Хотя — кто знает? Может, в тот раз это не видение было, а просто дурной сон.

— Здравствуй, малец. На вот, держи, — толстый протянул мне банку пива — Хлебни, попустит.

Я покачал головой, но банку взял.

Теплое. И пахнет кислым, как просрочка.

— Старый, спаси Никиту.

Тот откинулся на спинку сиденья и помотал головой.

— Нет.

Вот так. Коротко, ясно, без всяких этих своих вывертов. Просто — нет.

— Почему?

Мужик сунул руку в пакет, достал оттуда беляш, завернутый в бумажную салфетку и начал жевать, пачкая жиром густые неопрятные усы.

— Могу и помочь. Если попросишь. Право на ответный ход у нас с тобой есть, — промямлил толстый набитым ртом — но прежде чем попросишь, хочу рассказать тебе кое-что. Выслушаешь?

Я покрутил банку пива в руке. Когда-то она меня спасла, если верить старому. Или это просто такая визуализация, а на самом деле происходило нечто другое? Если отхлебну — вдруг тогда именно этого глотка не хватит Никите?

— Говори.

Толстый бросил надкушенный беляш обратно в пакет и вытер жирные пальцы о брюки, размазав не до конца впитавшиеся в ткань хлопья пивной пены.

— Я тебя тогда предупреждал. А он — мужик ткнул пальцем куда-то за окно — предупредил своего. Вы встретились. Вы были совсем рядом друг с другом. И оба слышали наше предупреждение. Помнишь?

Это когда такое было? Неужели там, у Таилово?

— Я думал, что ты мне про развилку посигналил. Так это значит… — я резко выпрямился — да как так-то! Я ж его только со спины видел, и то издалека! Ты не мог хоть на минуту раньше свой дурацкий гудок дать, старый?

Какое же у него мерзкое лицо. Вроде бы мужик как мужик, но эти нечесаные седые лохмы, грязые усы…

Толстый издевательски захихикал в ладошку: