Красные плащи

Всего на взмах ресниц Форкин опередил врага, вложив всю силу в короткий внезапный выпад. Перехватив посох, как копьё, он направил его в солнечное сплетение взмахнувшего рукой спартиата. Стальной наконечник бы скитале!

Застигнутый врасплох Лисикл, собравшийся было нанести, а вовсе не получить удар, согнулся, глухо ёкнув, схватился за живот, сделал пару шагов в сторону и лёг на бок, подтянув колени к подбородку. Не давая врагу опомниться, Форкин с грозным криком обрушил посох на голову следующего противника и расколол бы её, как глиняный горшок, не выбрось тот вверх руку с мечом — на неё-то и опустилось со всего маху твёрдое дерево скиталы.

Ещё один выведен из схватки, стонет, баюкает перебитую руку, раскачивается, как стебель тростника под ветром.

Остальные, почувствовав настоящего противника, охватили Форкина кольцом; краски рассвета заиграли на обнажённых лезвиях мечей. Очередной нападавший, сгоряча сунувшись вперёд, не сумел парировать удара палкой и без памяти растянулся на земле.

Первые наскоки врага успешно отражены; крики растревожили собак, и они уже подают голоса, вот-вот мужчины выйдут из домов на улицу посёлка!

Форкин разглядел противника. Мальчишки, такие же, как его Состен, может, чуть старше. Каждый из них слабее опытного бойца и куда как менее искусен в бою. Только хромая нога мешает погнать их всех по полю, награждая ударами палки.

Остаётся удерживать врага гудящими взмахами скиталы, сурово наказывать рискнувших напасть и держаться — лучи Гелиоса уже разгоняют утренний туман, скоро подоспеют односельчане. Кажется, мальчишки поняли, что Форкин не может стремительно атаковать и расправиться с одним из них прежде, чем другие придут на помощь. Упруго кружат, угрожая клинками, готовые сделать выпад или быстро отпрянуть, ждут удобного момента. То один, то другой делает опасное движение, вызывая илота на встречные броски, и молниеносно отскакивает; силы окружённого тают, страшный посох не успевает достать дерзкого.

Тем временем ирен оправился от удара, поднялся на ноги, восстановил дыхание несколькими гимнастическими упражнениями, подобрал меч и встал рядом со своими воспитанниками.

Форкин быстро оценил серьёзность положения: с появлением вожака, очень опасного даже в одиночку, противник заметно воспрянул духом и утроил усилия. Даже тот, с безжизненно повисшей правой рукой, закусив посеревшую губу, взял меч левой и тоже вступил в схватку.

По едва заметному знаку Лисикла двое юношей стремительно бросились на илота сзади; яростный крик, взмах посоха — атака остановлена, но уже летит в молниеносном выпаде мускулистое тело ирена. Форкин пытался развернуться, прикрываясь скиталой, поздно — тяжёлый клинок обрушился плоскостью на голову.

Старый боец пошатнулся, стараясь усилием воли разогнать упавшую перед глазами тьму; но уже опускались мечи подскочивших спартиатов...

Лисикл, отойдя на несколько шагов, с удовольствием наблюдал, как его питомцы, сопя и надсадно придыхая, кромсают лежащее тело. Взгляд ирена, вновь ощутившим себя уверенным и спокойным, как на занятиях в гимнасии, подметил и плотно сжатую в кулак левую руку Мелеста, и растерянный вид Тригея — всё это время стоял он в стороне с обнажённым мечом, продолжая охранять лазутчика.

— Вы убили Форкина, господин, — голос Кебета звучал невозмутимо, — это второй из смутьянов.

«А ведь его дело требует немалой смелости и сообразительности», — вдруг подумал Лисикл и, приложив ладонь к губам, крикнул:

— Мелест, ко мне! Ну-ка покажи, что прячешь!

На испачканной грязью и кровью ладони сверкнула пара серебряных кружков.

— У тебя хорошее чутьё, — ирен не спеша, двумя пальцами взял деньги, — но ведь и у меня не хуже.

Не обращая внимания на расстроенный вид юноши, подбросил монеты, поймал и вдруг протянул их Кебету:

— Возьми. Здесь гораздо больше, чем две драхмы. Я даю тебе всё, что у меня есть. Прощай.

— Прощай, — в голосе лазутчика было больше удивления, чем благодарности; взяв серебро, он поспешил на юго-восток, где рассчитывал, прикрываясь растительностью, переправиться через Эврот в стороне от спартанской молодёжи.

«Не так уж плохо», — подумал он, прикинув свои доходы за последние сутки. В его отношении к ирену появилось нечто, напоминающее симпатию.

Лисикл оторвал своих питомцев от кровавого кома, только что бывшего человеком, как охотник отрывает от поверженного оленя разгорячённых погоней псов. Нет, никто не назвал бы сейчас их лица — жуткие маски смертоносцев — не только детскими, но и человеческими.

— Отходить! Менексен, Тригей, вперёд! — резко кричал ирен.

Когда небольшая колонна мерным бегом уходила к переправе, оглянулся через плечо: на окраине села собрались вооружённые чем попало люди, крича и размахивая руками, они направились к месту последнего боя Форкина.

* * *

Состен и Ксандр спали совсем мало — они поделили ночь, охраняя пирамиды оливок, тем не менее утром, по дороге домой, чувствовали себя бодрыми и свежими.