Красные сестрицы

— Замечательно! Так что именно делает его потенциальным фенрисом во время какой-то там фазы луны? — оптимистично спрашивает Сайлас, как будто полагает, что одна из нас незамедлительно выпалит ответ.

Воцаряется молчание. Ничего вразумительного ни один из нас предположить не может. Лунная фаза, которая определяет отведенный на поиски срок, заканчивается в одиннадцать сорок одну вечера через двадцать восемь дней.

На следующий день сестра с жаром берется за расследование: делает какие-то пометки и записывает идеи на листочках, разбрасывает обрывки бумаги по всей квартире. Объяснить, что к чему, у Скарлетт не получается, так что мы с Сайласом предоставлены самим себе.

Это одновременно и хорошо, и плохо.

Мы вдвоем идем в кафе, а потом отправляемся в благотворительный комиссионный магазин, покупаем там занавески тропической расцветки. Среди наших приобретений также числятся чудовищный сиреневый коврик и приличные часы с радио, которые Скарлетт немедленно настраивает на новостные станции. Я все жду, когда же меня оставит трепет перед Сайласом. Взволнованное чувство немного ослабевает, но едва мой друг ненароком дотрагивается до меня или подходит поближе, как восторженный испуг возобновляется с новой силой.

Раньше у меня не было секретов от сестры, а теперь целых два: во-первых, брошюра из центра досуга, которую я то и дело перелистываю, а во-вторых, непонятное волнение, охватывающее меня каждый раз при виде Сайласа. Я пытаюсь убедить саму себя, что Скарлетт не станет выслушивать историю моих душевных терзаний, но мне страшно оттого, что эти тайны у меня есть. Вторник, последовавший за моим неудачным выступлением в качестве десерта, исключением не становится. Смутное предвкушение запретного удовольствия поднимает меня с постели гораздо раньше сестры. Впрочем, наверное, все дело в звоне утренних колоколов.

Я выскальзываю из кровати, надеваю тапочки и на цыпочках выбираюсь из комнаты. Ходить в этой квартире босиком я все-таки опасаюсь. Тонкая желто-оранжевая полоса рассвета едва озаряет горизонт. Сайлас крепко спит на диване, закутавшись в одеяло. С невольной улыбкой на губах я прохожу на кухню, копаюсь в холодильнике в поисках яиц.

Сайлас резко садится, спутанные волосы падают ему на лицо. Баламут шипит из-под журнального столика.

— И тебе доброе утро… — бормочет Сайлас, смотрит мне в глаза, потирает затылок и улыбается. Я усмехаюсь в ответ и взбалтываю яйца вилкой, а потом выливаю их на сковородку.

Сайлас удаляется в ванную.

Из спальни выходит Скарлетт в футболке и пижамных штанах. Еще до того, как сестра открывает рот, я уже знаю, что у нее появился план. Несмотря на темные круги под глазами и свежие раны на груди, в ее взгляд вернулся какой-то блеск. Она отлично умеет скрывать боль.

— Что ты придумала? — интересуюсь я, не давая ей возможности заговорить первой.

Скарлетт улыбается и залезает на один из барных стульев, которые Сайлас откопал в комиссионном. По квартире пролетает сквозняк, и сестра ежится от холода.

— Надо отмотать историю назад. Надо выяснить, кем были эти люди до того, как стали фенрисами. Что именно сделало их чудовищами?

— Но сначала — омлет! — кричит Сайлас, выходя из ванной. Кажется, он слегка побрился. До конца щетину он никогда не сбривает. — Рози, тебе помочь?

— Да я почти закончила.

— Ну, тогда в следующий раз, — соглашается Сайлас тем ласковым голосом, которым он обычно говорит только со мной наедине.

До этого момента я даже не осознавала, что он разговаривает со мной как-то по-особенному, но сейчас почему-то тревожно оглядываюсь на сестру. Кажется, она ничего не заметила.

— Так, господин главнокомандующий, и каков наш генеральный план?

Сайлас присаживается на барный стул рядом со Скарлетт.

Она бросает на напарника недовольный взгляд, но желание поскорее все рассказать одерживает верх.

— Вот послушайте, тот фенрис, который чуть было не попался Рози пару дней назад, сказал, что ему четырнадцать. Скорее всего он не лжет. В смысле, как фенрис он, конечно, старше, но волком он стал как раз в четырнадцать, гарантирую. Плюс он сказал, что жил в Саймонтоне, а это городок не больше Эллисона. Вряд ли в Саймонтоне часто пропадают без вести или умирают четырнадцатилетние подростки, так что в местных газетах упоминание об этом мы отыщем, даже если это произошло давно.

— А если зверь соврал? — предполагает Сайлас.

— Хм, зачем ему врать… — недоуменно пожимает плечами Скарлетт. — Вдобавок нам все равно больше нечем заняться.

— Допустим. А где взять газеты? — спрашиваю я, выложив омлет на блюдо и достав три вилки.

Не вижу особого смысла в том, чтобы мыть три тарелки, когда мы и на одной прекрасно все разделим.

— В библиотеке, на микропленках, — отвечает Скарлетт.

* * *

В зале с микропленками холодно — будто поклонники книг не стали его обогревать из-за любви к бумажным страницам. Мы сидим здесь уже несколько часов: перед глазами мелькают газетные статьи, даже когда аппарат не включен на перемотку. Сегодня начинаются занятия в центре досуга, но я отказалась от развлечений в пользу древних заголовков «Саймонтон баннер геральд».