Красные туфельки (Сборник произведений молодых китайских писателей)

Потом отец вешал трубку и возвращался в комнату. Разговор длился всего-то пару минут, а ситуация кардинально изменилась. Если дело было на заводе, то девицы из отдела оптовых продаж шушукались, пересказывая друг дружке подробности своих романов, в ресторане друзья или строчили эсэмэски или курили, ну а женщина, из чьей постели он вылез, увлечённо отдирала мозоль на пятке. Отец покашливал, закрывал за собой дверь, и все возвращались к тому, на чём остановились.

Единственное исключение — если женщиной в постели оказывалась моя мама, то пары вопросов о бабушкиных делах было не избежать. Мама спрашивала:

— Зачем твоя мама звонила?

Отец подходил к кровати, сбрасывал шлёпанцы, забирался в постель и нырял под одеяло со словами:

— Не бери в голову!

И они продолжали начатое.

Через некоторое время папа, надев бордовую полосатую рубашку, выходил в коридор и звонил Чжу Чэну, своему водителю:

— Ты где? Ммм… заезжай за мной.

Он вешал трубку и спускался вниз, но на полпути к следующему лестничному пролёту останавливался и принимался ругаться на чём свет стоит, изливая целый поток крепких словечек, а потом прибавлял:

— Да чтоб вам башки не сносить! Да чтоб вы передохли все! Ублюдки!

Отец ругался так всю дорогу с пятого до первого этажа, а, выйдя на улицу, закуривал и всматривался вдаль, пока на горизонте не показывался Чжу Чэн на чёрной блестящей «ауди». Тогда он тушил окурок о подошву ботинка, потом открывал заднюю дверь и запрыгивал в машину со словами:

— В «Цинфэнъюань».

Чжу Чэн выворачивал руль и ехал по Западной улице в сторону, противоположную центру. По пути они, естественно, проезжали перекрёсток, отец смотрел из окна. На обеих улицах образовалась жуткая толкучка; после того, как здесь открыли торговый центр «Тяньмэй», дорожная ситуация становилась всё хуже и хуже. К примеру, какая-то парочка, обнявшись, продефилировала прямо перед капотом машины, не обращая на неё особого внимания, или молодая мамаша, которая в одной руке держала целую кучу пакетов с покупками, а второй тащила ребёнка, который чуть было не снёс зеркало заднего вида. Чжу Чэн ударил по тормозам, едва не сбив их, после чего высунулся из окна и разразился тирадой по поводу их предков чуть ли не до восемнадцатого колена.

— Чжу Чэн, не надо так нервничать, — посоветовал отец с заднего сиденья.

— Господин Сюэ, этим людям недостаёт взбучки! Они думают, что я не осмелюсь их задавить! — Чжу Чэн, поворачивая руль, выехал из толпы.

— Времена нынче не те. Те, кто в ботинках, боятся босых. А водители — пешеходов, — пробурчал отец.

— Вот и я о том же! — поддакнул Чжу Чэн. — Китайцы совсем испортились!

Они перебросились ещё парой фраз и миновали мост Шэньсянь. В позапрошлом году на этом месте разбили парк, засыпав вонючие водосточные канавы, которые были здесь раньше. Отец через стекло видел стариков, собравшихся в парке, одни беседовали, другие просто так сидели, но бабушки среди них, разумеется, быть не могло. Отец ощупью нашёл мобильный телефон, вытащил и посмотрел, сколько времени.

У входа в жилой комплекс «Цинфэнъюань» отец сказал:

— Чжу Чэн, внутрь не заезжай, на сегодня ты свободен. Вечером машина не нужна, я сам доберусь.

— Я вас подожду, далеко идти, — возразил Чжу Чэн, как положено хорошему водителю.

— Да тут два шага, я пройдусь. Отгони машину обратно на завод, завтра с утра заезжай за мной в восемь, — отец дал указания, открыл дверь и вышел из машины.

Дедушка умер два года назад, а прошлой весной их домработница заявила, что невестка зовёт её обратно присматривать за внуком, так что она быстренько собралась и уехала в родную деревню. Бабушка сказала, что не сможет уже найти подходящую домработницу, поэтому махнула рукой и теперь жила одна в старой квартире с тремя спальнями и двумя залами, отказавшись даже приглашать помощницу с почасовой оплатой. Ей хотелось покоя.

По сравнению с прошлым годом бабушка похудела, стала ниже ростом, и это не ускользнуло от внимания папы. Он поднялся на третий этаж, открыл дверь своим ключом, как обычно не сразу нашёл бабушку. Вся квартира была завалена книгами, журналами и газетами, словно бы в ней никто не жил несколько месяцев.

— Мам! — позвал отец. А потом снова крикнул, испугавшись, что бабушка не отвечает: — Мама!

— Иду! Иду! — отозвалась бабушка, выплывая из дальней комнаты. — Шэнцян, ты приехал!

— Приехал. — С этими словами отец вышел на балкон и нашёл пепельницу, которую бабушка засунула за цветочный горшок, вернулся в гостиную, закурил и уселся на диван.

— Ты опять куришь! — воскликнула бабушка с плетёного стула, глядя на отца и качая головой.

— Не приставай ко мне, а? — огрызнулся отец.

— Если я к тебе не буду приставать, кому вообще до тебя будет дело? — парировала бабушка.

— Ну да, ну да, — кивнул отец после очередной затяжки.

— Мне надо кое-что с тобой обсудить, — сообщила бабушка.

Отец слушал бабушку и при этом внимательно её рассматривал.