Красные туфельки (Сборник произведений молодых китайских писателей)

Юй Лэ кивнул несколько раз и дважды ткнул в бумажку «Давайте всё». Для того чтобы снять деньги со сберкнижки, не требовалась предварительная запись и не было ограничений по выдаваемой сумме. Ли Вэньцзюань набила данные Цянь Цзиньсяна, а затем ещё раз изучила документ. Не совпадает! Она поспешно указала на мужчину, потом — на фото в документе, непрерывно махая рукой. Тот человек понял, выудил из кармана второй документ, на сей раз свой, оказалось, его звали Юй Лэ. Ли Вэньцзюань вносила новые данные, мечтая, чтоб всё было как обычно: можно было бы забивать сведения в компьютер и спрашивать, кем вам приходится Цянь Цзиньсян, сумма-то немаленькая! А с другой стороны окошка ей бы со смехом ответили, что он — друг, родственник или начальник, и уж точно не сказали бы «враг». Передавая деньги, она заколебалась, не задать ли эти вопросы, но какая от них польза, неужели он и правда ответил бы, что Цянь Цзиньсян — мой враг, которого я только что убил?

Хотя Ли Вэньцзюань и не мечтала заработать такие деньги за всю жизнь, но она понимала, что миллион — это тридцать пять килограммов, а миллион двести тысяч — она прикинула в уме — это сорок два килограмма. Она проводила глазами Юй Лэ, тащившего за спиной деньги. Всё утро у неё перед глазами стояла эта картина, которая казалось странной, наверное, оттого, что это был немой. Но с другой стороны, разве часто люди получают по доверенности более миллиона юаней? А немого просить — это вообще уникальный случай. К тому же через два месяца истекают десять лет, что за важное дело заставило снять все деньги накануне этого срока? Да притом ещё и из Чанчуня приехал!

Дел у неё не было, и во время обеденного перерыва она постоянно прокручивала в уме это событие, разглядывая данные Юй Лэ. Девушка вытащила из мусорной корзины записку, написанную им. Всё те же слова: «Давайте всё», никакой зацепки. Она перевернула бумажку, это был порванный билет на самолёт — тоже никакой полезной информации. Было видно лишь — «14^th, Apr» и «Lin Sha». Это последнее имя — это не Юй Лэ и не Цянь Цзиньсян. Дата, написанная сверху, — 14 апреля, это не просто дата прошлого года, совпавшая с сегодняшним днём, это и было сегодня!

За время длительного обеденного перерыва у Ли Вэньцзюань было время тщательно перебрать все факты: немой, из Чанчуни, приехал в Сунъюань снять чужие деньги, миллион двести, снял раньше окончания срока вклада, не побоялся потерять проценты в несколько сотен тысяч юаней, да ещё и порвал билет на самолёт, Lin Sha сегодня не смогла улететь. Невозможно, столько необычных обстоятельств, не могли они все соединиться в одном деле! Она распечатала данные документа, удостоверявшего личность, прикрепила записку. Надо сходить к начальнику, а если он скажет, что это всё её бредни и нервы шалят, то она вызовет полицию. Хоть раз в жизни она наверняка права!

8

— Если я опять тебя рассержу, захочешь взять паузу, чтобы мы оба остыли, тогда у нас будет шанс второй раз заняться любовью!

— Сюй Цзямин! Не наглей!

Тань Синь перевернулась и уселась на меня верхом, затем легонько поцеловала в веки, заставляя закрыть глаза. Я почувствовал, как кончик её языка скользит по моему носу, а потом по моим губам. Я открыл глаза и сказал, глядя на неё:

— Я весь месяц думал о тебе, боялся, что не увижу тебя, что забуду. Я запомнил все выражения твоего лица. Как вспоминал, так и запоминал, сейчас уже их двести тридцать семь в моей памяти.

— Так много? Дай подумать — радостное, печальное, возбуждённое, сердитое… Ты смог придумать больше двухсот прилагательных?

— Нет, не то. Выражение лица, когда Тань Синь высмеивает меня, когда она смотрит на меня — чудака из Цинхуа, когда я её смешу, когда она ест клубничное мороженое, но при этом бросает жадные взгляды на моё мороженое со вкусом таро.[28]

Она расхохоталась.

— Я ещё одно вспомнил — как Тань Синь посмеялась над моей второй шуткой.

Она засмеялась ещё громче.

— Над третьей.

Тут она сдержалась и, сжав губы, покачала головой.

— Хорошо! Как Тань Синь не посмеялась над четвёртой шуткой.

Она поцеловала меня:

— Не месяц, а тридцать два дня, я считала каждый день.

— Как у тебя получается растрогать меня так, что я не знаю, как тебя отблагодарить? — Голышом я встал с кровати и открыл окно, в комнату ворвался весенний ветер. Я высунул голову и закричал в ночь: — Сюй Цзямин! Ты больше не будешь таким, как был раньше! Начиная с этого момента ты — Сюй Цзямин, который воскрес после ночи с небожительницей Тань Синь!

Тань Синь с улыбкой смотрела на меня из-под одеяла:

— Ещё лучше, чем было в первый раз?

— Нет, почти так же.

На её лице появилось новое выражение. Прикусив нижнюю губу, она пристально посмотрела на меня. Ложась рядом, я понял, что она уже придумала достойный ответ, когда Тань Синь с грустью покачала головой:

— Это я виновата, плохо подобрала интерьер, гостиница так себе, совсем не возбуждает, не то что «Макдональдс»…

— Какой «Макдональдс»?

— Место, где у меня был первый раз. Мне было семнадцать, однажды мы сделали это в «Макдональдсе».

— Что — это?

— Дала ему.

Я сел, поджав под себя ноги, и спросил: