Красные

Стоит кратко остановиться на том, что происходило в Персии в 1920–1921 годах. В мае 1920-го Красная армия высадила десант в порту Энзели (провинция Гилян) на Каспийском море. Целью этой операции был захват кораблей, которые увели с собой отступавшие белые. Но затем события начали развиваться самым неожиданным образом: правительственные войска, белогвардейцы и находившиеся на севере англичане начали отступать, и в провинции Гилян была провозглашена «Персидская (или Гилянская) Советская Республика». Появились также Реввоенсовет и «Персидская Красная Армия», большую часть которых составляли красноармейцы и красные командиры (под соответствующими иранскими псевдонимами). Советская республика в Персии продержалась более года. Все это время она воевала, а «Персидская Красная Армия» пыталась устроить поход на Тегеран. Из этого ничего не вышло. К тому же революционеры переругались между собой. В ноябре 1921 года правительственные войска и белоказаки выбили «красных персов» из Энзели, на чем «персидская революция» и закончилась.

По отношению к событиям в Персии среди советского руководства существовали разногласия. Ленин, Троцкий, Чичерин (нарком иностранных дел) придерживались умеренной линии, считая, что если «персидский проект» не получился сразу, то его нужно свернуть, чтобы не вступать в открытый конфликт с англичанами, имевшими в Персии свои интересы. Однако далеко не все зависело от них. «Тылом» «Советской Персии» был «красный Азербайджан». Недаром «Правда» тогда печатала такие стихи:

Возрожденному Азербайджану
Ослепительная звезда
Указывает путь к Тегерану,
На Индию, на Багдад.

Горячие кавказские большевики — руководитель Кавказского бюро ЦК РКП(б) Серго Орджоникидзе, нарком иностранных дел (1920–1921) и председатель Совнаркома (1921–1922) Азербайджана Нариман Нариманов, председатель КП(б) Грузии и член Кавказского бюро ЦК РКП(б) Буду Мдивани, полпред РСФСР в Персии, а потом — нарком военных и морских дел Грузии Шалва Элиава проводили более радикальную линию.

С июня 1921 года пост полпреда РСФСР в Тегеране занимал Федор Ротштейн[43]. Он был как раз одним из самых последовательных приверженцев «умеренного» курса. «Радикалы» интриговали против него за то, что полпред старался установить связи с персидской аристократией, создать благожелательное отношение к Москве у шаха и его окружения, но все это за счет игнорирования всех левых сил и коммунистов. Многим не нравились выводы в его депешах. Например, такие (сентябрь 1921 года): «Я считаю дело революции в Персии совершенно безнадежным… Персия нуждается в спокойствии и в освобождении ее из-под империалистического ига чужестранцев. И то и другое возможно лишь при усилении центральной власти и обновлении экономической жизни…» Или еще: «Я вообще не понимаю, почему Персия нас должна интересовать больше, чем какая-нибудь, скажем, Гватемала или какой-нибудь Тимбукту?» В том, что Ротштейна в итоге отозвали из Тегерана, Камо, судя по всему, сыграл не последнюю роль.

Судя по донесению, составленному Камо после приезда из Персии (8 февраля 1922 года) для Орджоникидзе, он действительно занимался там не только «обследованием персидского рынка». По своей старой привычке он начал выявлять в Персии «врагов и предателей». Конечно, Камо не мог проводить за границей таких же «проверок», какие он проводил среди своих бойцов, но его выводы в отношении полпреда и некоторых его сотрудников звучали угрожающе. Ротштейна Камо обвинял в том, что тот «пригрел» и старых царских служащих, и «тайных агентов Англии», которым он платит хорошие зарплаты. Например, помощник военного атташе Свечников[44], по данным Камо, «состоя комендантом укрепленного района г. Курск, сдал таковой Деникину и… скрылся», а в Тегеране нашел новых друзей среди англичан, с которыми «усердно распивает виски». «Кого наша власть имеет в Тегеране заместителем военного атташе? Друга Советской власти или способного продать Советскую власть за 30 сребреников? Ответ предоставляю Вам. Я же, как солдат революции, обязан сказать: заместитель военного атташе в Тегеране гражданин Свечников уже раз предал Советскую власть», — писал Камо.

Его возмущение вызывали и другие факты. Например, то, что Ротштейн, как писал Камо, потратил на банкет по случаю годовщины революции 15 тысяч туманов (персидские денежные знаки до 1932 года), на которые в Персии можно было бы купить 30 тысяч пудов хлеба для голодающего Поволжья. А еще полпред рассказывал персам, что «т. Орджоникидзе [обладает] весьма ограниченным умственным кругозором». «Кто же у нас представитель в Персии — друг Советской власти или враг ее?» — негодовал Камо. В общем, в июле 1922 года Ротштейна — не без участия Камо — отозвали в Москву.

«Камо кончился. Сгорел»