Красные

Институт переливания крови продолжал работать. В газетах появлялись объявления, приглашающие всех желающих сдавать кровь. Возможно, именно они стали основой для мрачных слухов, которые наводнили Москву того времени. Говорили, что большевики специально выкачивают у молодежи кровь, чтобы потом перелить ее мертвому Ленину и оживить его. Любопытно, что похожие слухи дожили аж до 80-х годов прошлого века — тогда «знающие люди» утверждали, что для каждого члена Политбюро приготовлены на всякий случай запас крови, спинного мозга и чуть ли не по нескольку комплектов внутренних органов…

Но вернемся обратно в 20-е. Молодежь действительно интересовалась опытами в институте Богданова. Дело это было новое, прогрессивное, а его перспективы казались многообещающими. Зимой 1928 года несколько студентов физико-математического факультета МГУ прочитали статью о пользе обменных переливаний крови в московском журнале «Экран». Их особенно заинтересовало, что подобные «операции» вроде бы помогают при умственном или нервном переутомлении. Они начали более тщательно знакомиться с вопросом и проштудировали монографию Богданова «Борьба за жизнеспособность».

В марте 1928 года они увидели объявление в «Вечерней Москве» с предложением всем желающим приходить в институт для сдачи крови. А поскольку студентам предстояло сдавать весеннюю сессию, то, помня об пользе переливаний при усталости, они тоже решили обратиться в институт Богданова. Таких обращений было немало, и никто не мог предположить, к чему оно приведет.

Роковая «операция»

Одного из студентов звали Лев Колдомасов, ему был 21 год. 19 марта он со своим товарищем пришли в институт, чтобы сдать кровь для определения ее группы и пройти обследование. По результатам этого обследования в «операции» им отказали — у Колдомасова имелись признаки туберкулезного процесса в легких, он перенес малярию и у него была расширена селезенка. У второго тоже были проблемы со здоровьем.

На этом бы вся эта история и закончилась, если бы о студенте Колдомасове не узнал сам Богданов. И очень заинтересовался его случаем. Он считал, что если Анфуса Смирнова была больна туберкулезом, он жил с ней и не заразился, то к этому заболеванию у него существует иммунитет. Богданова интересовал вопрос — если человеку с туберкулезом влить здоровую кровь, повлияет ли это на болезнь? Ну а если он сам имеет иммунитет к туберкулезу, значит, и кровь Колдомасова не нанесет никакого вреда его организму, тем более что группы крови у них совпадали (тогда это была 4-я группа). Кровь студента требовалась Богданову для возмещения собственной кровопотери.

Двадцатого марта в общежитие, где жил Колдома-сов, послали курьера. Он предложил ему еще раз прийти в институт и поговорить с Богдановым. Тот, естественно, пришел. Богданов объяснил ему цель предстоящей «операции», указав на то, что у Колдомасова может появиться шанс избавиться от туберкулеза. Студент согласился на переливание.

«Операция» состоялась 24 марта 1928 года в 19.30. Из локтевой вены правой руки Колдомасова взяли 925 «кубиков» крови. Одновременно у Богданова «забрали» около 1000 см³ крови. Затем было совершено обменное переливание: кровь Богданова влили Колдомасову, а кровь Колдомасова — Богданову. У Богданова это была уже двенадцатая по счету «операция». Она и стала для него роковой.

Ухудшение наступило уже через три часа после «операции». У Богданова поднялась температура. На следующий день появились тошнота, рвота, начала развиваться желтуха. Потом температура спала, но его мучили сильные боли во всем теле. Чтобы облегчить их, ему кололи морфий. Ситуация осложнялась еще и следующими факторами: сам Богданов считал эти симптомы скорее приемлемой реакцией на большое количество полученной им чужой крови и был уверен, что организм справится с его негативными последствиями. «Больной возбужден, находится в состоянии эйфории, занимается самонаблюдением, — отмечал Кончаловский. — Врачей не приглашает». Кстати, и переливание с Колдомасовым он сделал без предварительной консультации с сотрудниками института.

Кончаловского пригласили на обследование Богданова только 27 марта, и уже тогда, по его словам, ему бросилась в глаза «угрожающая картина внутреннего отравления вследствие гемолиза [разрушения эритроцитов — красных клеток крови. — Е. М.]» организма из-за нарушения работы почек и печени. Хотя Богданов не терял надежды и даже шутил с докторами. Он говорил, что «сражение выиграно» и теперь его «выздоровление прибавит вам, лечащим меня врачам, славы». «Мы должны указать, с каким мужеством переносил А. А. Богданов свои страдания, непрерывно занимался самонаблюдением и тщательно анализировал симптомы болезни до самого момента, пока не потухло сознание, — писал Кончаловский. — Мне в первый раз в жизни пришлось видеть такое мужество и такое стоическое спокойствие перед лицом смерти».