Красные

Конечно, сложно спорить с тем, что в утопиях Богданов отразил свои личные переживания и мысли, но это, равно как и сложная обстановка в институте, еще на дает серьезных оснований говорить о его самоубийстве. И самый главный аргумент против этой версии состоит в том, что, если бы Богданов всерьез хотел свести счеты с жизнью, он бы выбрал какой угодно способ, но не обменное переливание крови. Так, в частности, потом считала и его вдова Наталья Богдановна. Он не стал бы своей гибелью бросать тень на идею переливания крови, которую вынашивал буквально всю жизнь и в которую так верил. Нет, сознательно пойти на это он не мог. Другое дело, что Богданов, конечно, рисковал, но это уже другой вопрос.

Была еще версия убийства. Ее вроде бы разделял и сын Богданова Александр Малиновский. Она состоит в том, что одна из сотрудниц института, врач Комисарук, якобы подлила в консервирующий раствор некий яд. Обычно говорят, что это был хлорат калия (бертолетова соль). Ходили слухи, что у постели Богданова потом даже нашли пузырек из-под этого препарата.

Комисарук одно время являлась секретарем партийной ячейки института. Репутация у нее была не очень хорошей — ранее ее подозревали в фальсификации результатов определения группы крови. Существует версия, что, будучи противником Богданова, она старалась таким образом сорвать работу института. Но убийство — это уже дело совсем другого калибра. Нужно было иметь очень веские основания, чтобы решиться на это, и уверенность в том, что тебя не разоблачат. Именно поэтому в версии об убийстве Богданова часто предполагается, что Комисарук действовала по указанию свыше и что трагедия с Богдановым была подготовлена то ли в ОГПУ, то ли даже в Кремле.

Возможно, на возникновение этих слухов повлиял и «исторический фон», в частности, смерть наркомвоенмора СССР Михаила Фрунзе. Он скончался в больнице после операции язвы желудка 31 октября 1925 года. В следующем году Борис Пильняк в своей знаменитой «Повести непогашенной луны» подробно описал, как полководец Гражданской войны пытался всех убедить, что он здоров, но «человек № 1» убедил его лечь на операцию, с которой он уже не вернулся живым. Кстати, журнал «Новый мир» с повестью Пильняка изъяли из продажи.

Были в то время и другие случаи смерти прославленных революционеров — убийство Григория Котовского, автоавария, в которой погиб известный боевик Камо, несчастный случай заместителем Троцкого по Реввоенсовету с Эфраимом Склянским (он утонул в озере в США, где находился в командировке). Все эти происшествия остались в истории как «странные и подозрительные» — не раз возникали дискуссии о причастности к ним тогдашнего советского руководства. Смерть Богданова, пожалуй, тоже останется в их числе, хотя никаких прямых доказательств того, что он был убит, до сих пор еще нет.

А Комисарук после смерти Богданова работала в Институте экспериментальной биологии, ездила в экспедиции в Среднюю Азию, «твердо проводила партийную политику» в науке и участвовала в борьбе против генетики, развернувшейся в СССР в 30-е годы. Таких людей среди советских научных работников было много, но ее имя уже в постперестроечную эпоху попало даже в различные «художественно-документальные» произведения, посвященные трагедии Богданова. Роль ей там отводят, прямо скажем, незавидную. Например, в рассказе Евгении и Ильи Халь «Пламя буревестников» воспроизводится даже встреча Комисарук со Сталиным, на которой «вождь» и прямо высказывает пожелание устранить Богданова.

«В дверь кабинета постучали. Охранник пропустил вперед женщину и закрыл дверь. Женщина нерешительно сделала шаг вперед и остановилась, но Коба не спешил с предложением присесть.

— Как вам работается у Богданова, товарищ Комисарук?

— Хорошо, Иосиф Виссарионович, спасибо […]

— А вы читали его роман «Красная звезда?»

— Нет.

— Ну, ничего, будет время — посидите… — он сделал паузу, и женщина побелела. Насладившись произведенным эффектом, Коба закончил фразу: — почитаете. Я, собственно, почему спросил: мне в последнее время кажется, что товарищ Богданов устал и выглядит неважно. Так, может быть, мы его отправим отдохнуть? На Красную Звезду… — Коба остановился перед женщиной, глядя на нее в упор. По ее виску медленно поползла струйка пота.

— А вы его проводите. Я надеюсь, дорогу знаете?

— Да, товарищ Сталин, — прошептала женщина.

— И как провожать будете?

— Лучше всего бертолетова соль, товарищ Сталин, хлорат калия, который вызовет гемолиз — разрушение клеток крови. Она станет прозрачной, как бы лаковой, потому что потеряет гемоглобин. И все это можно списать на малярию донора.

— Хорошо, идите.

Комисарук вышла. Коба отпил еще вина, поднял бокал, рассматривая вино на свету, а потом плеснул в бокал воды из графина.

— Кровь — не водица… — прошептал он».

Страшно, нечего сказать. Но малоубедительно. Хотя, конечно, Сталин и Комисарук здесь всего лишь литературные, а не исторические персонажи.

«Какая «марсианская» драма!»