Красные

Узнав, что редакция «Искры» вместе с Лениным переезжает из Лондона в Женеву, Каменев тоже отправился в Швейцарию и провел там несколько месяцев. Там он в первый раз выступил с собственным «рефератом» — против «легальных марксистов»[74]. Скорее всего, именно в Швейцарии Лев познакомился и с еще одним человеком, с которым «в паре» ему будет суждено остаться в истории и прожить последние минуты жизни. Григорий Евсеевич Радомысльский, взявший себе псевдоним «Зиновьев», был ровесником Розенфельда, участвовал в работе социал-демократических кружков, эмигрировал, некоторое время учился в Бернском университете. Там же он познакомился и с Лениным.

В июле — августе 1903 года сначала в Брюсселе, а потом в Лондоне проходил II съезд РСДРП. Именно на нем и возникли течения большевиков и меньшевиков, которые со временем превратятся чуть ли не в смертельных врагов. Иногда встречаются утверждения, что и Каменев присутствовал на съезде, но это не так. В списках делегатов (43 человека с 51 решающим голосом, так как некоторые из них имели по два голоса, и 14 с совещательным) он не значится, да и опыта работы у двадцатилетнего социал-демократа было не очень много, чтобы выбирать его делегатом.

В сентябре 1903 года он был уже в России. Сначала попытался восстановиться в Московском университете, но получил отказ. Затем уехал в Тифлис, участвовал там в организации забастовки железнодорожников. В ночь с 5 на 6 января 1904 года полиция нагрянула к нему с обыском, но, судя по всему, ничего не нашла. Но на всякий случай Лев Розенфельд снова отправился в Москву, где работал пропагандистом в московском комитете РСДРП.

Полиция внимательно следила за деятельностью комитета и в феврале 1904 года арестовала многих из его активистов, в том числе и Розенфельда. Его поместили в московскую окружную тюрьму. К этому времени он уже поддерживал большевиков, во всяком случае, в тюрьме им была написана работа с критикой позиции новой редакции «Искры», оказавшейся под влиянием меньшевиков. Она ходила в тюрьме по рукам «политических», но потом куда-то затерялась, и ее текст до нашего времени не дошел. По некоторым данным, именно ее он впервые подписал псевдонимом «Каменев».

В тюрьме Розенфельд просидел пять месяцев и вышел на свободу 15 июля. Его освобождению опять-таки способствовали хлопоты родителей. Мать внесла за Льва залог в тысячу рублей, а отец пообещал выплачивать ему 35 рублей в месяц, с условием, что он возьмется за ум и начнет жить как «все приличные люди». Он действительно попытался снова продолжить образование и поступить в Юрьевский университет, но ему и на этот раз отказали. Департамент полиции прислал на «бывшего студента Розенфельда» далеко не самую блестящую в политическом отношении характеристику: «Бывший студент Московского университета Лев Борисов Розенфельд, по имевшимся сведениям, по возвращении своем из-за границы… поселился в гор[оде] Москве, где, после арестов видных деятелей Московской социал-демократической организации, занялся формированием групп опытных пропагандистов социал-демократических идей. Организованная им группа присвоила себе наименование группы социал-демократов и, заведя сношения с рабочей средой, усиленно стала агитировать за устройство 19 февраля с [его] г[ода] уличной политического характера демонстрации. Изложенные сведения о Розенфельде послужили основанием к привлечению его при Московском губернском жандармском управлении к дознанию о названной выше противоправительственной группе. По обыску у Розенфельда отобрана компрометирующая его в политическом отношении переписка. На допросе, не признавая себя виновным, Розенфельд отказался от дачи каких-либо объяснений».

Формально полицейские чиновники не могли запретить университету принять подобного студента, но указывали, что вся ответственность за его поведение ложится на само учебное заведение. В такой ситуации университетское начальство предпочло не рисковать.