Красные

А утром 25-го он присутствовал на заседании ЦК и Петроградского комитета большевиков, которое проводил Ленин. Народу в комнату набилось так много, что многие сидели на полу. Член ЦК Владимир Милютин вспоминал, что они заседали «в маленькой комнатке № 36 на первом этаже Смольного. Посреди комнаты — стол, вокруг — несколько стульев, на пол сброшено чье-то пальто… В углу прямо на полу лежит товарищ Берзин… ему нездоровится. В комнате исключительно члены ЦК, т[о] е[сть] Ленин, Троцкий, Сталин, Смилга, Каменев, Зиновьев и я… Время от времени стук в дверь: поступают сообщения о ходе событий».

Хотя еще не были взяты Зимний дворец, Государственный банк, Центральная телефонная станция и другие важные объекты, общий настрой был оптимистичным. В этой обстановке многие запомнили слова Каменева: «Ну что же, если сделали глупость и взяли власть, то надо составлять министерство». Милютин вспоминал, что кто-то заметил, что мы «едва продержимся две недели», на что Ленин ответил: «Ничего, когда пройдет два года и мы все еще будем у власти, вы будете говорить, что [едва ли] еще два года продержимся». Не исключено, что этот «кто-то» тоже был Каменев. К предложению о формировании правительства сначала отнеслись как к шутке, но затем за дело взялись всерьез. Интересно сравнить мемуары двух очевидцев, которые подробно описывали этот момент — Троцкого и Милютина.

У Троцкого: «Надо формировать правительство. Нас несколько членов Центрального Комитета. Летучее заседание в углу комнаты.

— Как назвать? — рассуждает вслух Ленин. — Только не министрами: гнусное, истрепанное название.

— Можно бы комиссарами, — предлагаю я, — но только теперь слишком много комиссаров. Может быть, верховные комиссары?.. Нет, «верховные» звучит плохо. Нельзя ли «народные»?

— Народные комиссары? Что ж, это, пожалуй, подойдет, — соглашается Ленин. — А правительство в целом?

— Совет, конечно, совет… Совет народных комиссаров, а?

— Совет народных комиссаров? — подхватывает Ленин, — это превосходно: ужасно пахнет революцией!»

А вот у Милютина: «Название членов правительства «министрами» отдавало бюрократической затхлостью. И вот тут Троцкий нашел то слово, на котором все сразу сошлись. «Можно бы, — предлагает он, — комиссарами, но только теперь слишком много комиссаров. Может быть, верховные комиссары? Нет, «верховные» звучит плохо. Нельзя ли «народные»?» — «Народные комиссары? Что ж, это, пожалуй, подойдет, — соглашается Ленин. — А правительство в целом?» Каменев подхватывает, — «А правительство назвать Советом Народных Комиссаров». Владимир Ильич пробует на слух: «Совет Народных Комиссаров? Это превосходно: ужасно пахнет революцией!»… И мною было записано — Совет Народных Комиссаров…»

По Троцкому выходит, что название «Совнарком» придумал именно он, а по Милютину — оно пришла в голову Каменеву. Тогда же набросали поименный список членов Совнаркома (Троцкий стал наркомом иностранных дел, а, к примеру, тот же Милютин — наркомом земледелия). Каменева в состав нового правительства не включили. Но вовсе не из-за его выступлений против Ленина — у Ильича на Каменева были особые виды.

Двадцать пятого октября в 22.45 в Смольном открылся II съезд Советов. Развитие ситуации в Петрограде в это время достигло своей критической точки — шел штурм Зимнего дворца, и в зале заседаний хорошо была слышна артиллерийская канонада — по дворцу вели огонь орудия Петропавловской крепости. Правые эсеры, меньшевики и бундовцы яростно протестовали против переворота, а затем в знак протеста вовсе ушли со съезда. После этого большевики и их союзники левые эсеры получили ощутимое большинство голосов и, собственно, взяли ход съезда в свои руки. Председателем президиума съезда выбрали Каменева. По иронии судьбы, именно ему, не верившему в успех восстания, выпала участь объявлять о его победе в Петрограде.

В 3 часа 10 минут 26 октября он объявил о взятии Зимнего дворца и аресте министров Временного правительства. Николай Суханов описывал этот момент так: «Люди стояли и с вытянутыми шеями прислушивались к заявлению председателя Каменева, который выговаривал с особым весом:

— Мы получили сейчас следующую телефонограмму. Зимний дворец взят войсками Военно-революционного комитета. В нем арестовано все Временное правительство, кроме Керенского, который бежал и т. д.

Каменев перечисляет всех арестованных министров».

Суханов вспоминал еще об одной любопытной сценке в буфете Смольного, во время перерыва в заседаниях съезда. «Из переполненного толпой коридора я попал в буфет. Там была давка и свалка у прилавка. В укромном уголке я натолкнулся на Каменева, впопыхах глотающего чай:

— Так вы окончательно решили править одни? — вернулся я к прежней теме. — Я считаю такое положение совершенно скандальным. Боюсь, что, когда вы провалитесь, будет поздно идти назад…

— Да, да, — нерешительно и неопределенно выговорил Каменев, смотря в одну точку.

— Хотя… почему мы, собственно, провалимся? — так же нерешительно продолжал он».