Красные

Политические «разграничения» в эти дни проходили и по семьям руководителей большевиков. Жена Каменева и сестра Троцкого Ольга Каменева-Бронштейн совсем не разделяла радикальных взглядов своего брата. Однажды, встретившись в Смольном с женой Троцкого Натальей Седовой, она спросила ее: «Ты за восстание или против?» «Конечно, за», — ответила та. Ольга неодобрительно покачала головой и молча пошла дальше. 17 октября, сразу после совещания, Ленин написал «Письмо к товарищам», в котором заявил, что всякие «колебания» по вопросу о восстании «неслыханны и способны оказать губительное действие на партию, на движение международного пролетариата, на революцию». Доводы Каменева и Зиновьева, по его словам, являются «поразительным проявлением растерянности, запуганности» перед той гигантской ответственностью, которую возложила на партию сама жизнь, и «не более как прикрытие своего бегства от действительности».

Нужно агитировать за восстание, писал Ленин. «Чем дольше будет оттянута пролетарская революция, чем дольше отсрочат ее события или колебания колеблющихся и растерявшихся, тем больше жертв она будет стоить… Промедление в восстании смерти подобно». Ленин сначала не хотел печатать свое письмо, а предполагал распространить его в партийных организациях. Но дальнейшие драматические события изменили его планы.

«Политические проститутки»

В «культовом», можно сказать, фильме «Ленин в Октябре» Михаила Ромма этот эпизод показан так: Ленин, просматривая газеты, вдруг видит в «Новой жизни» заметку «Ю. Каменев о выступлении». Некоторое время он читает ее, затем бьет кулаком по столу и швыряет газету некоему «товарищу Василию» (совершенно мифический персонаж) со словами: «Какая подлость! Какая безмерная подлость! Где же граница бесстыдству? Вот полюбуйтесь, товарищ Василий, как эти святоши, эти политические проститутки нас предали. Предали партию, выдали планы ЦК! Бандиты!» Выражение «политическая проститутка», отпущенное в фильме по отношению к Зиновьеву и Каменеву, потом почему-то надолго приклеилось к Троцкому, и создавалось такое впечатление, что реальный, а не киношный Ленин действительно так и говорил.

Но то, что, увидев утром 18 октября 1917 года публикацию в «Новой жизни», настоящий Ленин был взбешен до крайности — это факт. О чем же шла речь? Газета поместила запись интервью с Каменевым. Он заявлял, что ему «неизвестны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или иной срок какого-либо выступления» и что вообще «подобных решений партии не существует». Но тут же, фактически противореча самому себе, давал понять, что такие планы обсуждаются, хотя и среди руководителей большевиков нет единства по этому вопросу. «Речь может идти только о захвате власти вооруженной рукой, — отмечал Каменев, — идти на какое-либо массовое «выступление» можно, только ясно и определенно поставив перед собой задачу вооруженного восстания. Не только я и товарищ Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов, было бы недопустимым, гибельным для дела революции и пролетариата шагом… Ставить на карту судьбу партии, пролетариата и революции и «выступать» в ближайшие дни значило бы совершать акт отчаяния. А партия слишком сильна, перед ней слишком большая будущность, чтобы совершать подобные шаги отчаяния».

Прочитав эту заметку, взбешенный Ленин написал «Письмо к членам партии большевиков» (оно будет впервые напечатано в «Правде» только 1 ноября 1927 года, когда борьба с оппозицией в партии вступит в завершающую фазу). «По важнейшему боевому вопросу, накануне критического дня 20 октября, — с возмущением писал Ленин, — двое «видных большевиков» в непартийной печати… нападают на неопубликованное решение центра партии! Можно ли себе представить поступок более изменнический, более штрейкбрехерский?

Я бы считал позором для себя, если бы из-за прежней близости к этим бывшим товарищам я стал колебаться в осуждении их. Я говорю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК, и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии… Что касается до положения вопроса о восстании теперь, так близко к 20 октября, то я издалека не могу судить, насколько именно испорчено дело штрейкбрехерским выступлением в непартийной печати. Несомненно, что практический вред нанесен очень большой…

Пусть господа Зиновьев и Каменев основывают свою партию с десятками растерявшихся людей или кандидатов в Учредительное собрание. Рабочие в такую партию не пойдут…

Трудное время. Тяжелая задача. Тяжелая измена.

И все же таки задача будет решена, рабочие сплотятся, крестьянское восстание и крайнее нетерпение солдат на фронте сделают свое дело! Теснее сплотим ряды, — пролетариат должен победить!»