Красный, белый и королевский синий

– Пез, – раздается голос Генри, и рука с перстнем на мизинце тут же прикрывает ему рот. – Умоляю тебя. Алекс, какую часть фразы «нет ничего невозможного» ты посчитал достойной того, чтобы проверить лично? Ты точно хочешь, чтобы нас всех прикончили.

– Так в том и смысл, – радостно произносит Алекс. – Итак, чем собираетесь сегодня заняться?

Лизнув ладонь Генри, Пез освобождается от его хватки и продолжает болтать:

– Порезвимся голышом в горах, распугаем овец, затем вернемся домой к рутине: чай, печенье и мольбы к тренажеру для ляжек о том, чтобы Джун и Алекс наконец обратили на нас внимание, ведь они стали трагически однобокими с тех пор, как Генри связался с тобой. Раньше это были реки коньяка, поделенные на двоих тревоги, и «когда же они нас заметят…».

– Не говори ему этого!

– …а теперь я просто спрашиваю Генри: «В чем твой секрет?» А он говорит: «Я все время оскорбляю Алекса, и, кажется, это работает».

– Я сейчас разверну машину.

– С Джун это не сработает, – отвечает Алекс.

– Подожди, я достану ручку…

Оказывается, они провели весь свой отпуск, работая над благотворительными проектами. Генри месяцами рассказывал Алексу о своих планах расширения в международных масштабах, и сейчас они обсуждают сразу три программы для беженцев по всей Западной Европе, вопросы о клиниках по борьбе с ВИЧ в Найроби и Лос-Анджелесе, а также открытие приютов для ЛГБТ-молодежи в четырех разных странах. Все это звучит амбициозно, а поскольку Генри по-прежнему покрывает все свои расходы отцовским наследством, его королевские счета остаются нетронутыми.

Над Вашингтоном уже встает солнце. Алекс сворачивается калачиком, лежа на подушке и прижав трубку к уху. Он всегда хотел оставить после себя какое-то наследие. А Генри, несомненно, был способен на это. Это немного опьяняет. Но только самую малость. Должно быть, это лишь последствия недосыпа.

В общем, выпускные экзамены приходят и уходят незаметнее, чем ожидал Алекс. Неделя зубрежки, презентаций и обычных ночных посиделок над учебниками, и все кончено.

В целом, все годы в колледже прошли именно так. Изолированный из-за своей славы и находившийся под постоянной охраной, Алекс понимает, что его студенчество сильно отличается от опыта остальных. Он ни разу не прыгал в фонтан в кампусе. На двадцать первый день рождения в The Tombs ему не ставили печать на лбу. Иногда кажется, что он даже не учится в Джорджтауне, а просто посетил пару лекций где-то неподалеку.

Так или иначе, но Алекс выпускается, и весь зал аплодирует ему стоя, что странно, но все же круто. После награждения с ним жаждет сфоткаться сразу десяток его одногруппников. Все они знают его по имени, а он никогда даже ни с кем из них не заговаривал. Алекс улыбается, глядя в камеры айфонов их родителей, и размышляет, не следовало ли ему хотя бы попытаться.

«Алекс Клермонт-Диас окончил с отличием Университет Джорджтаун со степенью бакалавра в области государственного управления», – читает он в Google alerts, открыв их на экране телефона на заднем сиденье лимузина и еще не успев снять шапочку и мантию выпускника.

В саду Белого дома устроили грандиозную вечеринку, и Нора в платье и блейзере с лукавой улыбкой на лице целует Алекса в щеку.

– Последний из Трио Белого дома, наконец, выпустился, – говорит она, ухмыляясь. – И для этого тебе даже не пришлось подкупать своих профессоров политическими одолжениями или услугами сексуального характера.

– Думаю, в ближайшее время я все же перестану сниться им в ночных кошмарах, – отвечает Алекс.

– В колледжах всякое бывает, – говорит Джун, даже немного всплакнув.

На вечеринку приглашены политики и друзья семьи, включая Рафаэля Луну, который попадает сразу под две категории. Алекс замечает, что тот, держа в руках тарелку с сэндвичем и оживленно беседуя с дедушкой Норы, вице-президентом, выглядит усталым, но все таким же привлекательным. Его отец только что приехал из Калифорнии, загоревший в походе через Йосемитский парк. На его лице с самодовольной ухмылкой читается гордость. Захра протягивает ему карточку со словами: «Поздравляю, ты оправдал ожидания» и едва не пихает его в чашу с пуншем, когда он пытается ее обнять.

Спустя час у него в кармане жужжит телефон, и Джун бросает на него проницательный, но нежный взгляд, когда прямо посреди разговора он отвлекается на сообщение. Он уже готов убрать мобильник, когда все гости в мгновение ока начинают доставать свои айфоны и блэкберри.

На экране высвечивается сообщение от Хантера:

Хасинто только что созвал брифинг, говорят, что он выбывает из гонки 2020. Т. о. официально остаются Клермонт и Ричардс.

– Черт, – произносит Алекс, разворачивая телефон, чтобы показать Джун сообщение.

– Вот и вся вечеринка.

Джун права – за считаные секунды половина столиков пустеет: сотрудники избирательных кампаний и конгрессмены покидают свои места, чтобы погрузиться в телефоны.