Красный браслет

Таня затряслась с ног до головы, поскорее отыскала и бросила в рот таблетку. Потом вытащила сестру из пеленок, крепко прижала к себе – та выкручивалась, шипела и рычала, но, ощутив тепло человеческого тела, разом обмякла. Прижалась, легонько заскулила – жаловалась на то, как всё вокруг изменилось, как ей непривычно и страшно. Таня шептала девочке ласковые слова и гладила по волосам, пока та не засопела сонно. Тогда Таня снова уложила ее и взялась за телефон. Отошла к окну, отодвинула тяжелые занавески и села на подоконник с ногами, чтобы не маячить со своими разговорами в кадре: несколько мощных камер с разных ракурсов денно и нощно записывали Сонечкино житье-бытье.

Смартфон мигал, сообщая о десятке пропущенных, которых Таня не то чтобы не слышала, просто не до того было. Теперь перезвонила. Паша Майский, моментально ответив, пытался говорить с арктическим холодком в голосе:

– О, надо же, как неожиданно! А я уж думал, что меня отправили в бан. Не собирался больше звонить.

– Нет, Паш, просто день вчера был сумасшедший, – сказала Таня. – Ну, после городского переполоха в пятницу, ты же в курсе?

– Кому говоришь-то? Сам знаю, – оживился и тут же перестал дуться Майский. – У нас в больничке теперь форменный дурдом, позавчера весь день сюда психов везли. Мы в отделении сперва в окна смотрели, а потом ночью пара мужиков по лестницам носилась, рыдала и мамочку звала. А санитары их отлавливали. Признавайся, Милич, это ваша работа, в смысле, тебя и твоей компашки?

– Почему сразу наша-то?! – оскорбилась Таня. – Ты что несешь вообще? Все, я отключаюсь!

– Погоди, Тань, ты чего! – завопил Паша, затем Таня услышала шум, стук и ойканье на заднем плане. – Блин, даже с кровати упал. Да пошутил я, пошутил!

– Та еще шуточка.

– Да ладно тебе, Милич, не злись. Просто я в этом городе с рождения живу и ничего интересного не происходило, а тут вдруг…

Таня тихонько вздохнула и подумала, что в этом ее одноклассник ошибается: десять лет назад в этом городе уже произошло нечто таинственное, просто тогда это сумели замять.

– Паш, я спросить хотела, – вспомнила она о цели своего звонка. – Там Даша Зимина сейчас у себя в палате, ты не в курсе?

– Ага, значит, в движухе с Зиминой точно ваша работа! – возликовал неуемный Майский.

– Нет. Паш, а что там еще за движуха?

– О, да тут с Дашкой целое представление было, – начал излагать Майский. – Вдруг вчера пропала, примчались ее предки, начали орать. Полиция приехала, допрашивали всех подряд. Потом все стихло. Я у матери спросил, она тут с одной врачихой знакома со школы. В общем, оказалось, что Зимина не только ногой в том шурфе ударилась, но и головой. Взяла и ушла куда-то самовольно. Но ее поймали, конечно, и в другую больницу перевели, для ударенных головой, понимаешь?

– Понимаю, – пробормотала Таня, волнуясь за врагиню все больше. Ясно было одно: после того как с Дашей поработали, назад ее не вернули, но нашли способ как-то успокоить ее родителей. Мелькнула на краю сознания какая-то догадка.

– А прикол хочешь? – сбил ее с мысли Майский.

– Ну?

– Меня снова пытались прикончить, – сообщил парень довольным голосом.

Таня выронила смартфон и поймала его за сантиметр до опасного столкновения с вентилем батареи.

– Шутишь? Прямо в палате?

– Не-а, не там. Я теперь уже расхаживаюсь вовсю, хочу поскорее на выписку. Познакомился в отделении с одним парнем, он из другой школы. Пошли с ним на пожарную лестницу, он – курить, я – за компанию. В общем, торчали там, пока ему кто-то из родни не позвонил, чтобы спустился в вестибюль за передачкой. Я сказал, что подожду его, там прикольное местечко, и скамейка стоит. Сижу на ней, вдруг – полная темнота. Окон нет, свет кто-то выключил. Слышу, несется кто-то сверху, все ближе и ближе. Я едва на костыли свои поднялся, как налетело на меня что-то. Чувствую, что сталкивают в пролет, дернулся назад, костыли вниз улетели. Я в перила вцепился намертво, так и стоял не знаю сколько. Потом снова свет включился, этажом выше – голоса, куревом потянуло.

– А твой новый товарищ объявился? – спросила Таня.

– Ну да, пришел, мы его передачку распотрошили. Костылики мои принес, я сказал, что случайно их уронил.

Таня давно уже прижимала ладонь к груди, под ладонью часто и тяжело бухало сердце. Рассказ Майского перепугал ее, раньше она объясняла для себя попадание Паши под машину еще одной выходкой Института или простой случайностью. А теперь вдруг такое.

– И никому не рассказал, что случилось? Пашка, это же серьезно, ты чего?

– А кому говорить? Врачи решат, что свихнулся, еще переведут туда же, куда и Дашку, а мне с ней встречаться неохота. А родители запаникуют, охрану приставят.

– Ну и хорошо!

– Ага, чтобы надо мной вся больница угорала! Да ладно, забей, может, ничего такого и не было. Один из психов сбежал и по пожарке носился.

Таня молчала. Как сильно она устала за всех бояться! Теперь вот и за Пашку.

– Не зайдешь навестить? – вдруг спросил Майский тоскливо. – Поболтали бы о том, что в городе произошло, кто чего видел и слышал.

– Не могу, Паш.

– А, ну я так и знал. Просто интуицию свою хотел проверить.