Красный дом

Он решил бежать по дороге, наиболее крутой подъем преодолеть пешком, а после парковки снова перейти на бег – так он сбережет силы, не растрачивая их на самобичевания уязвленного мачо. Часы показывали семнадцать минут десятого. Оглядевшись, Ричард испытал облегчение и вместе с тем сожаление, что никто не увидит, как он сейчас побежит.

Проходя мимо гостиной, Доминик заметил сидевшую на диване Мелиссу. Он вошел и встал рядом с ней. Мелисса рисовала маленький столик и делала вид, что Доминика здесь нет. Он уже знал, что на похвалу своему таланту она не обратит внимания, и спросил прямо:

– Что вчера произошло с Дейзи?

– Не представляю, что ты имеешь в виду.

– Да нет, представляешь.

– Я думала, она болеет. – Мелисса откровенно наслаждалась перепалкой.

– Врешь.

– Довольно серьезное обвинение. Надеюсь, у тебя есть доказательство?

– Кто более способен на ложь, ты или Дейзи? – Доминик по-своему тоже наслаждался разговором.

Мелисса рассмеялась.

– Забавно. Зависит от обстоятельств.

– Не смешно. Вчера что-то случилось, и это глубоко ранило Дейзи, а она для меня важнее всех в мире.

Мелисса отложила карандаш и повернулась к Доминику.

– Поверь, правда тебе не понравится.

– Поверить тебе?

– Я серьезно.

– А ты попробуй.

Мелисса наклонилась и тихо произнесла по слогам:

– Она лес-би-ян-ка.

– Что?

– Она шарила язычком у меня во рту. Боюсь, это не мое.

Доминика будто под дых ударили. Он поверил сразу и безоговорочно.

– Наверное, ей трудно это принять, – с наигранным сочувствием произнесла Мелисса.

– Ты… Закрой свой грязный рот. – Нужно уйти, пока он еще держит себя в руках…

В столовой все уже расселись по местам. Алекс помахал ему рукой. Доминик развернулся и принялся подниматься на второй этаж, перешагивая разом через две ступеньки. Войдя в ванную, он запер дверь и сел на унитаз. В детстве он частенько прятался в ванной – единственном помещении, которое запиралось изнутри. Две полоски света высоко наверху – словно два оранжевых прута в их маленькой серебряной клетке, зеленые сливные отверстия прихватывали уголки влажной ткани.

Чем больше он думал, тем более очевидной ему казалась необходимость поговорить с Дейзи. Она ужаснется, или ей станет спокойней оттого, что он знает ее тайну? А может, лучше ничего не говорить, потому что, помимо растерянности, он испытывал отвращение, нежданное и неестественное. Точно такое же отвращение он чувствовал к церкви, к этим чужакам, которые притязают на его дочь и хотят увести с собой.

Смятые бумажные платочки, ползущая по подоконнику муха… Дейзи никогда не думала о самоубийстве, даже когда не знала, что это смертный грех. Теперь она понимала соблазнительную прелесть забвения. Но что, если она очнется в аду? Тарелка с липким, холодным ризотто стояла на полу. А кофе остался внизу. Почему к ней никто не приходит? Она не может быть лесбиянкой, потому что это грех. Это жестоко, но решать не ей. «Суды Господни истина, все праведны»[12]. Нельзя обрести Божью любовь, а потом спорить об условиях. Ты подчинился, тебе пришлось сказать: «Я невежественен, я знаю так мало, я всего лишь человек». Разумеется, она должна была заметить раньше, это ведь не аллергия на укусы пчел, о которой не знаешь до самого последнего мига. Нужно позвонить друзьям из церкви. Нужно пойти в комнату Алекса и Бенджи и оттуда позвонить Мег и Анушке. А может, и Лесли тоже. Они поймут ее, как никто другой. Так почему же она не может заставить себя сделать это?

Ей не хватает Лорен. Не хватает Джека. Ей нужен тот, кто просто проявит участие, попросит рассказать подробней, а не скажет, что она должна поступить так-то и так-то. Но Лорен сейчас в Глостере, а номер ее телефона – в старом мобильнике, который украли. Мысль об этом резанула болью, и, пережидая ее, Дейзи схватилась за край стола. Джек. Она достала из сумки телефон. Камберленд-стрит, дом 47Б. Можно узнать его номер в справочной. Во мраке ее темницы засиял тонкий луч света.

Дейзи постучалась в дверь спальни Алекса и Бенджи. Тишина. Она вошла и встала на стул в дальнем углу комнаты.

– Вы хотите, чтобы номер прислали вам по эсэмэс?..

Когда она набирала номер Джека, ее руки тряслись, будто от этого зависела ее жизнь. Восемь, семь, семь, ноль…

– Абонент недоступен. Если вы хотите оставить сообщение…

Нахлынули воспоминания.

Кафе «Синее море».

– Гребаная предательница! – Джек встает из-за стола.

Все пялятся на них. Кольца кальмара, томатный кетчуп, из опрокинутой бутылки вытекает уксус. На лице Джека боль, и что-то маячит на краю зрения, но ускользает всякий раз, как она поворачивает голову…

Она не может ему позвонить. Дейзи отменила дозвон и села на стул. В комнате будто обыск прошел: один из ящиков вытащен и пуст; грязные джинсы Бенджи лежат на полу, вывернутые наизнанку вместе с красными трусиками; рядом валяются смятые коробочки из-под йогурта и фломастерные рисунки кровавых сражений.