Красный сфинкс. Книга вторая

Слушайте дальше. Лет двадцать спустя, как-то осенью в вечернюю пору монголы гнали скот с пастбища. Солнце зашло, и вот со стороны пустыни показались два человека. Монголы поехали к ним навстречу… и ужас объял кочевников. То были алмасы. Впереди шагал высокий юноша в звериных шкурах. Старая сгорбленная алмаска держалась за его руку. Скотогоны в страхе сбились в кучу. На крики высыпало все население становища. Тогда алмасы повернули обратно. Старуха, задыхаясь, отставала. Она задерживала юношу. Он подхватил ее на руки и помчался за холмы. Изнемогая под тяжелой ношей, он упал. Старая алмаска закричала, очевидно приказывая ему бежать, бросить ее, спасаться. Наконец и кочевники пришли в себя. Они соскочили с коней и осыпали алмаску градом камней…»

Алмасские горы отделены от степей чудовищной трещиной.

Только с помощью парашюта можно попасть в таинственное ущелье.

Зато там «перед Висковским – (герой повести, – Г. П.) – открылась широкая, светлая долина. Обрадованный геолог сделал движение, намереваясь бежать, но остался в прежнем положении. Странный вид поразил его: кости, груды костей и человеческие черепа лежали на земле, а вдалеке долина, казалось, была покрыта глубоким снегом. Не зная, идти ли дальше или искать другого пути, Висковский повернулся и невольно отпрянул назад. У подножья горы, в пещере, горела свеча. В следующую минуту из пещеры вышел сгорбленный человек. Покрывало на плечах, серые мохнатые сапоги… И сразу Висковский узнал старика.

– Хэ Мо-чан! Где Лю Ин-син? – порывисто спросил геолог. – Проведи меня.

Вместо ответа Хэ Мо-чан приложил палец к губам и, указывая на пещеру, где горела свеча, приказал молчать. Но Висковскому некогда было раздумывать над словами старика. Надеясь кого-либо застать, помимо Хэ Мо-чана, он вбежал в пещеру… и отпрянул назад. На соломенной циновке у плоского камня при свете восковой свечи, сгорбившись, сидел необычайный человек. Обросший волосами, в мохнатых шкурах, он был похож на дикого зверя. Услышав шум шагов, он повернулся и в страхе ощерил рот. В дрожащей его руке дергалась кисть, которой он до того что-то писал на распростертом по камню пергаменте. В ужасе страшный человек отбежал вглубь пещеры. Крепкие, жилистые руки схватили Висковского и заставили выйти из пещеры. Смертельно испуганный Хэ Мо-чан, глотая воздух, разводил руками и, задыхаясь, повторял:

– Алмас!.. Ам-моно… Алмас!..»

Путешествия Розенфельда следовали одно за другим.

В 1932 году он пересекает пустыни Средней Азии. В том же году совершает перелет на первом советском дирижабле из Москвы в Ленинград и принимает участие в спасательной экспедиции у берегов Шпицбергена, где потерпел крушение ледокольный пароход «Малыгин». Осенью следующего года участвует в экспедиции ЭПРОНа, поднимающей затонувший в Кандалакшском заливе ледокольный пароход «Садко». За компанию с Розенфельдом наблюдали за работами писатели Алексей Толстой, Самуил Маршак, Иван Соколов-Микитов, Вячеслав Шишков, Леонид Ленч. В 1934 году Розенфельд уходит в долгое плаванье на ледоколе «Красин» – через Панамский канал на Чукотку, для участия в операции по спасению челюскинцев.

В «Испанских дневниках» знаменитого советского журналиста Михаила Кольцова есть любопытный эпизод.

«Книгу Данилевского – (известного в те годы писателя, – Г. П.) – дала мне его дочь, Александра Григорьевна, генеральша Родригес. Романтический дух передался потомству автора «Княжны Таракановой» и «Мировича». Александра Данилевская пустилась в странствия по Европе, забралась за Пиринеи, и здесь в нее, в харьковскую красавицу, влюбился испанский офицер. Она вышла замуж, осталась на всю жизнь в чужой незнакомой стране, но дала обет – детей воспитывать хоть наполовину русскими. С огромным терпением и любовью занималась она с двумя своими девочками, обучила их чтению, письму, затем литературе, создала в доме маленькую русскую библиотеку и декламировала с дочерьми хором русские стихи на удивление и простодушный восторг добряка Родригеса. Он был, как говорят, человеком левых убеждений, обожал семью… Сама мамаша Родригес тоже появлялась однажды в гостинице «Палас», красивая седая женщина… Дочери ее Юлия и Лена совсем испанского облика, они предложили служить всеми силами и знаниями дружбе Советского Союза с их новой родиной. Момент был самый критический, враг подходил к Мадриду, их усадили в машину с корреспондентами «Комсомольской правды», эвакуировали в Аликанте…»

Одним из упомянутых Кольцовым корреспондентов был Михаил Розенфельд.