Красный цветок

Решение было принято.

– Письмо ничего не доказывает, – заявила я. – Я никуда с вами не пойду. Будьте любезны покинуть мою комнату.

Конечно, я была наивна. Возможно, просто глупа. Зная о могуществе Чеаррэ почитала себя в безопасности и неприкосновенности лишь потому, что была рядом с ними.

К тому же, в глубине души я простодушно рассчитывала на то, что родной отец, задолжавший мне годы любви и хорошего отношения, будет со мной кроток и нежен.

Но Санрэно смотрел на ситуацию иначе.

Решив перейти от слов к действию, он ловко сбил меня с ног. Навалившись всем телом, скрутил руки. На шее щелкнул замок противомагического ошейника.

Я попыталась закричать, позвать на помощь, но голос меня подвёл.

– Заклинание молчания, – пояснил мерзавец. – Мне жаль, Одиффэ, что приходится так поступать. Я до последнего надеялся на сотрудничество. Но ты решила всё усложнить. Такая же упрямая, как твоя мать!

Я попыталась сказать, что думаю о нём и о всей его родне до пятого колена, но язык не слушался. Оставалось только взглядом выразить ту глубокую, убийственную ненависть, что я испытывала.

– Можешь мне не верить, но это для твоего же блага, – тяжело вздохнул он.

Я, естественно, не верила.

Папочка взялся за свободный конец верёвки и потащил меня за собой, словно балаганную обезьянку.

Я с удивлением наблюдала, как в спальне открылся потайной проход где нам, увы, никто не прегрождал дорогу.

Логично предположить, что хозяин этого великолепного здания знал о готовящемся похищении и был в сговоре с моим отцом, представляющим волю Тёмного Короля. От души надеюсь, что Теи заставил негодяя раскаяться в неправильно сделанном выборе.

Подземелья – они всегда каменные. Это традиция. Никому и никогда ещё не приходило в голову облицовывать стены подвала под дуб и под ясень, я уж не говорю о мраморе.

Каменное подземелье длилось бесконечно. В конце длинного каменного лаза притаилась массивная дверь. Звеня ключами, Санрэно отпер её с тем, чтобы снова запереть за собой, как только мы её миновали.

– Ну, вот теперь я тебя освобожу, дочка.

Немота пропала, и я получила возможность выплюнуть, словно яд:

– Не называй меня так! У тебя нет на это права! Ты мне не отец.

В ответ он швырнул в меня тюком с одеждой.

– В том виде в каком ты сейчас, на поверхности долго не протянуть. Переодевайся.

– Пошёл ты!

– У тебя есть два варианта. Первый: ты делаешь это сама. Второй: я переодену тебя и продолжу тащить как верблюда, на верёвке. Выбирай.

Отвернувшись, я принялась облачаться в традиционный белый балахон с капюшоном, который тут был в такой моде, что его носили абсолютно все.

– Готова? Умница! – похвалили меня.

И мы продолжили идти.

– Опусти на голову капюшон, – велел Санрэно, показывая пример. – Мы должны достигнуть укрытия до восхода солнца иначе велика вероятность погибнуть. Помни об этом. И не делай глупостей.

Если меня и томила надежда полной грудью вдохнуть свежий ночной воздух, я быстро поняла, что она столь же ложна, как и многие её сёстры.

Комендант Солёной тюрьмы не лгал, воздух был как лезвие, обдирающее горло.

Кашель начал сотрясать меня почти сразу же после того, как мы покинули подземелье.

Днём тут, возможно, настоящее пекло, но пока было мучительно холодно. Соль под ногами казалась искрящимся льдом.

Спустя пару часов на наших одеяниях заискрились первые кристаллики соли.

Спустя четыре часа мы стали напоминать глазированные фигурки. Белые, бьющиеся на ледяном ветру одежды оказались неспособными защитить кожу от соли.

В какой-то момент показалось – всё! Дальше ни шагу ступить не смогу. Ни упрямство, ни гордость, ни даже страх не заставят меня удержаться на ногах.

Мучила жажда, но даже если бы рядом была вода, сильно сомневалась, что смогла сделать хоть глоток. Гортань саднила так, что обыкновенный процесс дыхание превратился в пытку.

– Больше не могу, – прошептала я, чувствуя, как подкашиваются колени.

– Поднимайся! Давай! Ты сможешь. Остановиться равносильно смерти.

– А зачем мне выживать? – огрызнулась я. – Чтобы вы имели возможность принести меня в жертву вашим дурацким богам?

– Я здесь затем, чтобы этого не случилось. Вставай! – тянул он меня за руку. – Нужно идти дальше. Вставай же!

Всюду была соль: в горле, в глазах, в складках одежды, на теле. Соль немилосердно разъедала тело и мысль о жертвенном алтаре уже не казалось такой пугающей.

– Соберись, малышка, осталось совсем чуть-чуть. Ты сможешь. Ты сильная.

– С чего ты это взял?

– Моя дочь не может быть иной.

Сначала я хотела возразить. Но передумала. Мне всё стало безразлично в тот момент. Хуже солёного ада могла быть только геенна огненная.

«Не могу идти дальше», – кричала каждая клеточка в организме. – «Не могу!».

Но папочка ведь находил в себе силы двигаться дальше? Значит, смогу и я. Будь оно всё неладно!

Злясь на весь белый свет, сжимая зубы, используя злость в качестве топлива, я всё-таки продолжала идти.

Не думать. Главное ни о чём не думать. Ни об оставленном Эллоиссенте. Ни о том, что есть возможность остаться в солончаках законсервированной на века в соли мумией.

Пить хотелось до безумия. До галлюцинаций.