Красный властелин

– Не спи, Михась, загружай телегу, – недовольный голос Барабаша вывел лётчика из мечтательного настроения. – Пошевеливайся, кошкокрот беременный.

– Да загружаю я, загружаю… Много брать-то будем?

– Сколько совесть позволит.

– Это хорошо, значит, всё заберём.

Еремея Баргузина, помогающего старшему сотнику таскать ящики с новенькими огнеплюйками, тревожили странные воспоминания. Скорее даже не воспоминания, а лёгкая их тень, потому что, как ни напрягай мозги, чёткой картинки не вырисовывается. Так… смутные и отрывочные видения. Будто бы уже случалось такое – ночь, склад, полки с оружием. Профессор даже за угол заглянул – показалось, что оттуда торчат стоптанные сапоги валяющегося с перерезанным горлом глорхийца. Нет, действительно померещилось. Без памяти плохо.

И ещё постоянный чужой голос в голове. Ругает последними словами, интересуется здоровьем, требует сообщить о своём местонахождении, приглашает в гости. Вот с ним бороться просто – представляешь густой овсяный кисель (знать бы ещё, что это такое) и скидываешь в него постороннее вмешательство. Забавно наблюдать, как чужак там барахтается, не в силах выплыть и не в состоянии утонуть.

«Дада шени, Ерёма! Ты где, сволочь?»

«Я тебя не знаю».

«Зато я знаю, этого достаточно».

«Уйди из головы».

«Удавлю».

«Прочь отсюда!»

Кто он, этот голос? Сам Баргузин вспомнить не мог, а Матвей на осторожные расспросы только пожимал плечами и в случае особой настойчивости крутил пальцем у виска. Да, без памяти плохо.

– Время, ребята, время! – подгонял подчинённых старший сотник. – Смена часовых через сорок минут[2], а нам ещё нужно смыться как можно дальше.

– Успеем, командир! – запыхавшийся Михась с натугой взворотил на телегу мешок и на вопросительный взгляд пояснил: – Я там оставил немного, так что всё честно!

– Быстрее! – Медведик посматривал на начинающее светлеть небо. – Уходим!

Утро следующего дня принесло новые заботы.

– Ну, нет свободных мест на самоходы, нет! – комендант станции стукнул кулаком по столу и болезненно поморщился, дёрнув левым плечом. Осторожно погладил заправленный за ремень пустой рукав. – Не рожу же я тебе лишние платформы?

Он в звании всего лишь десятника, но обращается к Медведику как к равному, порой переходя на повышенные тона. Ругаться, правда, ещё не ругается, но к тому всё идёт.

– А я не требую лишние. Заметь, вообще не требую, а только прошу, – старший сотник примирительно улыбнулся. – Но неужели для отдельной пластунской манипулы особого назначения не найдётся что-нибудь ездящее? Нам ведь не «Левиафан» нужен, понимаешь?

Комендант вздохнул. Он прекрасно понимал, что хорошо экипированная и вооружённая новейшими огнеплюйками манипула не является обычным пехотным подразделением. Опытному человеку сразу заметны повадки прошедших огонь и воду бойцов, а от взглядов некоторых из них бросает в холод. Особенно нехорошо смотрит вон тот, с серебряными глазами. Ну прямо вылитый Эрлих, доведись тому служить в роденийской армии.

– Ты, товарищ старший сотник, на меня не дави! Знаешь, сколько каждый день таких, как вы, орлов пролетает через станцию?

– Не знаю и знать не хочу, – хмыкнул Медведик и достал из-за голенища сложенный вчетверо лист дорогой синской бумаги. – Скажи, вот это не сможет прикрыть твою задницу от начальственного гнева?

– Да при чём здесь начальство? – десятник развернул документ и уважительно присвистнул. – Что же сразу-то не сказал?

– Секретность, – опять улыбнулся старший сотник.

А бумага и в самом деле внушала почтение – печати с изображением Недрёманного Ока, солидные подписи, расплывчато обозначенная задача… И требование ко всем оказывать любую возможную, а при случае и невозможную помощь. Да, хороший документ, не зря потратил на него целых полчаса личного времени. Действительно, мастерство не пропьёшь. Елизару же Мартину наука на будущее – не храни отрядную печать под подушкой.

Комендант постучал костяшками пальцев по столешнице и принял решение:

– Твои бойцы самоход водить умеют?

– Мои всё умеют, а что?

– Да есть тут одна колымага… выбросить жалко, а тебе отдам. Цени!

– Сначала покажи.

– Пойдём.

Колымага превзошла самые смелые ожидания Медведика. Бронированный самоход противодраконьей обороны со счетверёнными трубами «Грома небесного» и запасом зарядов – что ещё пожелать лучшего для путешествия в сторону линии фронта? Разве что полк «Левиафанов».

– Где взял? – старший сотник обошёл вокруг роскошного подарка. – И в чём подвох?

– Тебе на оба вопроса сразу ответить или по очереди?

– Давай сначала на второй.

– Ага, значит, на оба… Эту хреновину здесь оставили две недели назад – опытный образец перегоняли на фронт, а экипаж по дороге умудрился напиться сырой воды из лужи со всеми вытекающими последствиями, – десятник рассмеялся. – Дристунов отправили в лечебницу. А замену ещё не прислали. Так что пиши расписку и забирай.

– Тебя не взгреют? Всё же секретный механизм и всё такое…

– Грелка у них не выросла, чтобы меня… хм… это самое. И потом, вы же не по блядям на ней поедете, а на фронт. Так?

– Ну да.

– Тогда чего я буду переживать? Но расписку напиши.