Красный волк

Ун зарылся в учебники, отчаянно старался преуспеть в строевой подготовке и улучшить свой школьный спортивный зачет, а зимой, удивительно снежной в этих краях, записался в лыжный кружок.

Появляясь на важных приемах вместе с матерью и сестрами, Ун держался подчеркнуто отстраненно и даже научился избегать непрошенных бесед. Несколько раз на таких приемах он замечал капитана Нота, тот выглядел все таким же самоуверенным, но вот при отце улыбался как-то испуганно и как будто пристыжено, и даже не пытался завязать разговор.

Но самое главное – за эти несколько месяцев город смог стать для Уна привычным и близким. Исследуя улицу за улицей, он мысленно составлял карту, на которой были отмечены все любопытные места, срезы и переулки. Благословение императора был похож на все прочие города империи, но при этом удивительным образом отличался от них. В нем было нечто хаотичное, впитанное из прошлого этой земли. Прямые улицы порой неожиданно изгибались, тупики появлялись там, где их не должно было быть, а среди домов, сооруженных по планам великой раанской архитектуры, нет-нет, да мелькали странные здания с плоскими крышами и широкими окнами.

В первый день весны Ун наконец-то решил исследовать Северный район и дойти от рыбьего фонтана до самой окраины. Сидя в коридоре напротив дверей классной комнаты, он расчерчивал листок линиями и завитками, в воображении уже бродя по узким улицам, обходя лужи талого снега и собранные у бордюров горки грязи. Если идти все время на север, то тогда…

– Ун!

Ун вздрогнул, рука сама собой скомкала листок, он с досадой цыкнул и поднял глаза на Ри. Его заместитель в братстве был взволнован: рыжевато-красные волосы всклочены, на лбу капельками выступил пот.

– Во дворе уже все наши из братства собрались! Я тебя искал, а ты тут сидишь.

Ун поднялся, пряча карандаш и бумагу в карман брюк:

– Да что такое-то?

– Там приехал корпус безопасности!

Они бегом спустились на первый этаж и тут же оказались в толпе. Казалось, что все ученики решили в один момент выйти наружу, и никто не хотел никому уступать дорогу. За общим гулом возбужденных голосов вопящая где-то совсем рядом сирена была едва-едва слышна, и куда громче звучали беспомощные приказы привратника:

– Вернуться по классам! Куда вы без пальто! Назад! Назад!

Когда Ун сумел выбраться во двор, все уже заканчивалось. На плацу перед школой стоял грузовик «корпуса» с изображением собачьей морды на борту, вокруг него – вооруженные солдаты. Один из них закрыл заднюю дверь грузовика и крикнул что-то своим товарищам, неподалеку несколько раанов собирали фотографическое оборудование в плотные чехлы.

– Что случилось? – спросил Ун у первого попавшегося ученика со значком братства.

– Они забрали всех соренов. Даже с кухни!

– Оставили нас без обеда! – щелкнула старшеклассница, и поправила красную косу.

Ун хотел задать еще вопрос-другой, но над встревоженной толпой потянулось:

– Все в классы! – голос учителя пения был как всегда мелодичен, даже пропущенный через хриплый громкоговоритель. – Немедленно вернуться в классы! Директор выпишет замечания тем, кто…

Пока задние ряды с неохотой начали отступать, Ун наблюдал, как грузовик разворачивается и выезжает со школьного двора, рыча визгливой сиреной. Во время уроков никто больше не мог толком думать о заданиях, учителей это раздражало, но Ун видел, что и им самим не терпится попрощаться с учениками и пойти обсудить произошедшее.

– Наверное, эти сорены поджигатели, – шепнул Уну сосед по парте. – Сожгли осенью Южный район и спрятались. Но теперь им устроят!

Ун не стал спорить, хотя ему казалось, что тех «поджигателей» уже давно нашли. Они сгорели в своем доме во сне, так и не поняв, что их убило.

«Нет, тут должно было быть что-то другое», – из-за этой загадки не удалась и прогулка. Он шел, не замечая ничего вокруг, и в конце концов не выдержал и решил вернуться домой, так и не добравшись до городской окраины.

Когда Ун уже поднимался по ступеням, дверь распахнулась и на него налетела испуганная мать. Ее золотисто-желтые глаза были красными от слез. Она расцеловала все пятна на его лбу и щеках, приглаживая волосы, неразборчиво причитая, и втянула в дом. Служанка помогла ему снять пальто, из-за бледности ее крапчатые пятнышки на лице казались не бурыми, а ярко-алыми.

– Я же говорила, что с ним все будет хорошо. Зачем было так плакать, госпожа? Вот, у вас опять приступ!

Маму и правда трясло. Ун хотел сказать ей что-нибудь, но не знал, что случилось и какие слова будут правильными, и не успел, служанка взяла ее под руку и повела к лестнице, только бросив через плечо:

– Господин Ун, ваш отец ужинает. Вы еще успеете к нему присоединиться.

Ун решил не тратить время на вопросы без ответов и пошел в обеденный зал. Отец как раз аккуратно разрезал ножом кусок отварной говядины.

– Задержался ты сегодня, – сказал он.

– Пошел погулять.

Сестер здесь уже не было. Отец всегда позволял красным мышкам уходить из-за стола, когда им заблагорассудится, и было ровным счетом не ясно, чем они заслужили такую невероятную привилегию.