Кратчайшая история Советского Союза

Знаменитая скульптура Веры Мухиной «Рабочий и колхозница», впервые представленная как часть павильона СССР на Всемирной выставке 1937 г. в Париже[16]

Смысловым центром экономической повестки сталинской революции была, безусловно, индустриализация, а не коллективизация. Коллективизацию считали второстепенной задачей, которую, учитывая предсказуемое сопротивление крестьянства, разумнее всего было отложить на потом. Но в 1928 г. советская компартия предпочла соображения классовой борьбы доводам рассудка. Не в первый раз крестьяне и правительство СССР вступили в конфликт из-за цен на сельскохозяйственную продукцию. Государство могло бы повысить закупочные цены, но экономисты в один голос твердили, что финансировать индустриализацию можно лишь осуществив «нажим на крестьянство». Сталин, нечасто покидавший столицу, совершил краткую поездку в Сибирь, чтобы лично оценить положение дел. Вернулся он с известием, что «кулаки», стремясь повысить цены, придерживают зерно и не пускают его на рынок и что это представляет собой политический саботаж. За «сокрытие» зерна ввели новые наказания, что только сильнее разожгло сопротивление крестьян. «Сплошная коллективизация», стартовавшая в конце 1929 г., призвана была снять этот конфликт раз и навсегда: единственными производителями зерна должны были стать новые коллективные хозяйства; единственным его покупателем – государство. Проблема кулаков тоже должна была быть решена окончательно: их следовало попросту изгнать из деревень.

Тем временем в городах в рамках кампании по изъятию городской экономики из частных рук под удар попал другой классовый враг. С помощью ГПУ государство пресекало деятельность нэпманов, мелких торговцев и ремесленников (а сами они отправлялись в тюрьму). Это была еще одна поспешная и непродуманная мера, вынудившая власти в спешном порядке, практически без предварительной подготовки выстраивать государственную сеть розничной торговли. Это привело к дефициту, нормированию товаров (благодаря которому население четче осознало военную угрозу) и как следствие – быстрому росту черного рынка.

Коллективизация и культурная революция

Коллективизация предположительно должна была быть добровольной. Но в деревнях почти не наблюдалось какого бы то ни было стихийного стремления коллективизироваться, и неотъемлемым элементом программы стало принуждение в форме параллельного процесса «раскулачивания», заключавшегося в отъеме земель и домов у тех, на кого наклеивали ярлык кулака; самих же кулаков ГПУ депортировало в отдаленные районы Советского Союза. Ставилась задача «ликвидации кулаков как класса», но поскольку на селе уже почти не осталось кулаков в первоначальном понимании этого слова, т. е. тех, кто эксплуатировал труд бедных крестьян (отчасти в результате усилий по пресечению подобной практики, предпринимаемых на протяжении 1920-х гг.), объявить кулаком и наказать можно было любого, кто не нравился соседям. Проводить коллективизацию – т. е., попросту говоря, убеждать крестьян записываться в коллективные хозяйства (сокращенно колхозы) под угрозой объявления кулаками и выселения – в сельскую местность выезжали бригады коммунистов и горожан-добровольцев. Записавшись в колхоз, крестьяне должны были передать своих лошадей на вспашку коллективных земель, которые образовывались слиянием традиционных личных наделов; иногда коллективизаторы забирали и прочий скот.

При всем энтузиазме, который в то время вызывало всяческое планирование, коллективизация стартовала практически без подготовки; ее правила придумывались по ходу дела. Никаких внятных указаний ни коллективизаторам, ни крестьянам не поступало, а о строительстве необходимой инфраструктуры вроде колхозных конюшен и речи не шло. Когда ситуация принимала плохой оборот, Сталин обвинял местные власти в «перегибах». Советская пропаганда изображала коллективизацию как движение от мелких к крупным сельскохозяйственным предприятиям и от отсталого ручного труда к современному механизированному. Но тракторов и комбайнов для обработки полей не хватало, а теми, что были, крестьяне не умели пользоваться. К тому же, несмотря на всю шумиху вокруг новообразованных крупных колхозов с названиями вроде «Гигант», организовать функционирующие единые хозяйства, превышающие размерами существующие деревни, оказалось задачей непосильной, и коммунистам пришлось негласно смириться с колхозами помельче.