Читаем Кратчайшая история Советского Союза полностью

При определении целей как первой пятилетки, так и последующих дебаты велись прежде всего о том, какие новые заводы, железные дороги и гидроэлектростанции должно будет построить государство и где именно. Здесь просматривается некоторое непроговоренное сходство с популистской политикой «казенного пирога» в странах Запада. Один из самых горячих и долгих споров разгорелся вокруг того, следует ли в первую очередь развивать Украину, которая обладает современной инфраструктурой, но расположена в опасной близости к западной границе, или Урал, регион с менее сильной промышленностью, зато более безопасный в плане географического расположения. Советские политики и плановики упорно держались мнения, что приоритет нужно отдавать промышленно слаборазвитым территориям – Сибири, Средней Азии и Кавказу. Но существовал и конкурирующий подход, учитывавший в том числе соображения безопасности: поскольку наращивание оборонного потенциала страны было одной из основных задач первой пятилетки, Сталин склонялся в пользу размещения важных в военном плане заводов не в неславянских республиках, но в самом сердце страны – на Украине и в Центральной России. Тем не менее такие вопросы находились в ведении политбюро, а не одного только Сталина, и в процесс принятия решений постоянно вмешивались власти республик и областей, продвигавшие проекты, отвечающие их интересам. Подобное лоббирование – и в целом представление в Москве интересов своих регионов – превратилось в ключевую обязанность первых секретарей республиканских и областных комитетов партии. Интересы своих территорий при обсуждении бюджета отстаивали и многие из членов политбюро, причем никто не мог превзойти в настойчивости (и успешности) народного комиссара тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, который, как и Сталин, был грузином.


Счастливая жизнь колхозников на афише спектакля «Лен», поставленного на сцене Ленинградского государственного театра рабочей молодежи (художник Ф. Ф. Кондрашов, 1931 г.)[19]


Магнитогорск, огромный металлургический комплекс, построенный на Урале в абсолютной глуши, – канонический пример проекта первой пятилетки, воплотивший в себе многие из ее противоречий. Его осуществление в огромной мере зависело от труда заключенных и депортированных кулаков, охраняемых сотрудниками ГПУ; высланные из более благодатных регионов инженеры-«вредители» работали тут рядом с едва закончившими обучение коммунистами. Одновременно Магнитогорск притягивал юных комсомольцев-добровольцев, горевших желанием вопреки трудностям «покорять природу» и на пустом месте строить советскую промышленность. Это напоминало классический город американского Дикого Запада, со всеми его лишениями, но одновременно и с приключениями, и с духом товарищества; происхождение оказывалось неважным, и даже кулацкий сын мог стать стахановцем (сверхпередовиком производства) и вступить в комсомол. Здесь – пусть и не в полном соответствии с первоначальными планами – ковался «новый советский человек».

В советской печати сложилась особая культура бахвальства: каждый день газеты сообщали о новых «достижениях» (ключевое понятие 1930-х гг.) страны на ниве построения социализма – столько-то тонн стали выплавлено, столько-то доменных печей введено в эксплуатацию, столько-то километров железных дорог проложено, столько-то киловатт-часов электричества произвели новые гидроэлектростанции. «Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять», – заявил Сталин, используя одну из получивших тогда широкое распространение военных метафор. Однако по пути большевикам встречалось немало «засад», так что зачастую у них возникала нужда в «тактических отступлениях». Советское планирование в тот период заключалось в расстановке конкурирующих проектов в порядке их приоритетности, определении целевых показателей и побуждении предприятий «перевыполнять план» – не снисходя до таких мелочей, как где конкретному тракторному заводу брать резину для шин. В результате промышленным предприятиям приходилось содержать целую армию неофициальных «толкачей», чьи услуги оплачивались из тайных директорских фондов; толкачи должны были выискивать необходимые материалы и контролировать их отгрузку в нужном направлении.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука