Краткая история Австралии

Как мы крепко тогда держались за руки!

Мы знали, что с нами Бог,

Он всегда указывал нам путь.

Она вернулась в 1902 г. уже как Мэри Гилмор в сопровождении мужа, они стали жить в загородном имении его семьи. От этого «схождения в ад» она спасалась сочинительством, а в 1908 г. начала вести женскую страницу в главной профсоюзной газете «Австралийский рабочий» (Australian Worker). В качестве поэта, обозревателя и корреспондента Мэри Гилмор стала национальным бардом.

Для У.Г. Спенса, основателя Австралийского союза стригальщиков, события 1890 г. стали уроком другого рода. Они отложились в его памяти и вылились в книгу «Пробуждение Австралии» (Australia's Awakening). Сначала происходило взросление Австралии, выросшее в братство профсоюзного движения, которое превратило товарищество в религию, «принесшую спасение от многих лет тирании». Затем началась промышленная война, «в которой правительства встали на сторону капиталистов»; она обнажила истинную природу и тех и других. Это, в свою очередь, «убедило рабочего в том, что у него в руках есть оружие», способное их сразить и принести окончательную свободу, — выборы. Через год после поражения в Морской забастовке профсоюзы Нового Южного Уэльса образовали Рабочую избирательную лигу, которая получила 35 из 141 места в Законодательном собрании. Аналогичные организации появились в других колониях и в конце десятилетия объединились в Австралийскою лейбористскую партию. К 1914 г. лейбористская партия была представлена в каждом штате. Сам Спенс написал «Пробуждение Австралии», будучи членом федерального парламента.

Это был резкий поворот фортуны. Задолго до того, как британская Лейбористская партия преодолела порог чисто символического представительства, а социалистические партии Франции и Германии все еще боролись за легитимность своего положения, молодая Австралийская лейбористская партия получила большинство на национальных выборах. Новые законы позволили быстро, к 1914 г., восстановить членство в профсоюзах до трети всех наемных рабочих — беспрецедентный уровень для любой другой страны. Получение официального статуса в то время, когда она находилась еще в политическом «младенчестве», превратила Лейбористскую партию в прагматичную организацию большинства электората. Ее основатели-социалисты были вынуждены либо смягчать свои принципы, либо им приходилось уходить. Внутрипартийные правила, призванные обеспечивать демократический контроль, использовались для укрепления господствующего положения политиков. Уже в 1893 г. стригальщик из Квинсленда Томас Райан, которого в 1891 г. обвинили в организации заговора и избрали в парламент в 1892 г., сделал заявление: «Друзья слишком сердечные, виски слишком крепкое, сиденья слишком мягкие для Томми Райана. Его место там, среди стригальщиков на старых ручьях».

Райан был избран кандидатом от лейбористов рабочими, которые собрались под раскидистым эвкалиптом, что стоял у входа на железнодорожный вокзал города Баркалдайн в Центральном Квинсленде, где всего лишь год назад бастующие стригальщики и рабочие пункта стрижки овец собирались читать жалобы Уильяма Лейна. Эвкалипт называли «Древом познания», а его запретным плодом был парламентаризм. Это дерево, священное дерево лейбористской мифологии, стоит там до сих пор, хотя на его ветвях мало листвы, а дряхлый ствол теперь укреплен бетоном. Когда Райан вернулся к своим товарищам по работе, недостатка в добровольцах, готовых взять на себя бремя обязанностей парламентария, не было.

Создание этого политического движения на обломках сокрушительного поражения предвещало появление новой силы, которая, в свою очередь, подтолкнула прежние политические группировки либерального и консервативного характера к образованию единой антилейбористской партии. Вся сфера политики теперь структурировалась по классовым признакам, и мобилизация сил на принципах классовой принадлежности влияла на все аспекты общественной жизни. Разногласия, так ярко проявившиеся в событиях Морской забастовки, породили солидарность, которая была почти клановой по своей силе. Рабочие решили, что они должны одержать верх, а капиталисты были твердо уверены, что этого нельзя допустить. Прозорливый Альфред Дикин в 1891 г. точно предсказал, что «значение подъема Лейбористской партии в политике важнее и грандиознее, чем Крестовые походы».