Краткая история Австралии

Джондарианская овцеводческая ферма в 1880-х годах занимала 60 тыс. га пастбищ в районе Дарлинг-Даунс на юге Квинсленда, и на ней трудилось 70 работников. Дважды в год, поздней весной и ранней осенью, там собиралось около 50 работников, нанятых по договору, которые проводили стрижку более 100 тыс. овец. Их размещали в примитивном жилье вблизи пункта стрижки, где шесть дней в неделю с рассвета до заката они, склоняясь над животными, снимали с них шерсть. Из их заработка вычиталась плата за питание и штрафы за брак в стрижке и другие нарушения. В конце 1880-х годов квинслендские стригальщики, добиваясь улучшения условий работы и оплаты, организовали профсоюз, и в декабре 1889 г. в нем уже состояло 3 тыс. членов. Союз требовал, чтобы овцеводы нанимали на работу только членов профсоюза. Работодатели в Дарлинг-Даунс на это ответили отказом.

В сентябре 1889 г. стригальщики собрались на Джондарианской ферме и стояли там лагерем до тех пор, пока управляющий не согласился выполнить их требования. Управляющий пытался использовать не членов профсоюза в качестве штрейкбрехеров: как выразился один из стригальщиков, ферму «заполонили подонки общества из Брисбена, которые под дулом пистолета каким-то образом сняли шерсть». Но, когда шерсть в спрессованных кипах была отправлена железной дорогой в Брисбен для отгрузки в Англию, портовые рабочие отказались с ними работать и заявили, что шерсть «останется здесь до Судного дня и еще на пару дней после этого», если хозяева Джондарианской фермы не выполнят условия профсоюза. Управляющий фермы в мае 1890 г. встретился с другими членами Ассоциации овцеводов Дарлинг-Даунс, которая направила своих представителей на переговоры со стригальщиками, в ходе которых договорились о том, что стригальщиками будут нанимать только членов профсоюза. После этого 190 кип шерсти были допущены к отгрузке.

Победа Квинслендского союза стригальщиков вдохновила Австралийский союз стригальщиков, охватывавший южные колонии, который также боролся с деспотизмом шерстяных королей и требовал увольнения не входивших в профсоюз работников с пунктов стрижки овец. Но овцеводы и владельцы овец были настроены решительно противостоять требованиям профсоюзов и ответили на объединение сельских и городских рабочих созданием собственных союзов работодателей. «Как теперь говорят, пришло время битвы, — объявил в июле 1890 г. президент сиднейской Торговой палаты, — а большинство работодателей добавляют: и чем быстрей, тем лучше». Битва началась в следующем месяце, когда судовладельцы сообщили недавно созданной Ассоциации моряков о том, что до обсуждения ее требований об увеличении заработной платы члены Ассоциации из Виктории должны прекратить свое членство в Мельбурнском объединении профессиональных союзов. Моряки сошли с судов, портовые рабочие отказались их загружать, шахтеры отказались поставлять на суда уголь, владельцы шахты их уволили, овцеводы прервали переговоры со стригальщиками.

Морская забастовка, когда о ней стало известно, стала распространяться дальше. Владельцы шахты Брокен-Хилл уволили своих рабочих; транспортные рабочие, доставлявшие грузы от причала по железной дороге до фабрики и в магазины, и Комитет защиты трудящихся объявили забастовку; истопники, которые обеспечивали город энергией и освещением, отказались работать с углем, добытым штрейкбрехерами. Город без освещения! К каким беспорядкам это могло привести? Перед Альфредом Дикином, премьер-министром Виктории, встала дилемма: либо город окажется во власти толпы, в руках головорезов и жуликов, либо он будет управляться, как управлялся всегда, — законом в условиях мира и порядка. Дикин вызвал солдат из местного добровольческого отряда обороны. После стычки с профсоюзными пикетами в порту Мельбурна командир приказал в случае необходимости «стрелять на поражение». В Сиднее правительство Генри Паркеса направило вооруженные полицейские силы специального назначения в Серкьюлар-Кей, чтобы освободить проход для телег с шерстью через разъяренную толпу. В Квинсленде, где овцеводы в начале 1891 г. воспользовались ситуацией и отказались выполнять ранее достигнутую, договоренность со стригальщиками, Сэмюэл Гриффит, используя полномочия премьера, также вызвал силы обороны и выступил со строгим предупреждением.

В этом современном изображении Морской забастовки Капитал и Труд встречаются над разделяющей их пропастью. Капитал представляет высокомерный Мистер Толстяк, а Труд — худой и решительный рабочий человек («Бюллетень», 16 августа 1890 г.)