Краткая история Франции

В некоторых отношениях Дантон казался новым Мирабо: с большой головой, отметинами на лице (у него еще с юности остались следы от нескольких несчастных случаев во дворе фермы), великолепным голосом и совершенно замечательным чувством французского языка. К тому же, как и Мирабо, Дантон имел откровенно сомнительную репутацию; он, безусловно, жил в полном несоответствии со своими открытыми источниками дохода. Мадам Ролан, которая всегда не доверяла Дантону, заявляла, что однажды он похвастался, что с начала революции ему удалось собрать не менее 1,5 миллиона ливров. Возможно, так и было: но, поскольку монаршие дворы Европы действовали в ответ на известие о казни короля и один за одним разрывали дипломатические отношения, именно голос Дантона звучал громче остальных. «Коалиция королей пытается устрашить нас, – гремел он. – Мы, как перчатку, бросаем к их ногам голову короля Франции». Так как континентальная война была теперь неизбежна, Дантон утверждал, что Конвенту следует перехватить инициативу: в феврале 1793 г. Конвент объявил войну Англии и Голландии, в начале марта – Испании.

Как же, в самом деле, революционные армии могли противостоять таким противникам? Вначале, правда, дела шли хорошо. После победы при Вальми они захватили Савойю, куда входил также и город Ницца. Затем Дюмурье вошел в Бельгию, разбил австрийцев при Жемаппе и закрепил успех, заняв Брюссель, Льеж и Антверпен. Тогда же генерал Арман Луи дю Кюстин вторгся в Германию и угрожал Франкфурту. Однако теперь, когда война шла на нескольких новых фронтах, стало ясно, что Конвент откусил куда больше, чем может прожевать. Кюстина выдавили из Рейнланда, а убежденный жирондист Дюмурье, потерпев два поражения подряд, при Неервиндене и Лёвене, принялся агитировать своих солдат идти на Париж, чтобы восстановить порядок и свергнуть революционное правительство. Когда войска отказались, он понял, что должен выбирать между побегом и арестом с почти неизбежным концом на гильотине. Дюмурье благоразумно бежал к австрийцам, взяв с собой молодого герцога Шартрского – будущего короля Франции Луи-Филиппа.

А худшее еще предстояло. В Вандее[131] (области на западном побережье южнее Бретани) крестьяне с оружием в руках восстали против нового порядка, вырезали всех республиканцев и революционеров, что смогли найти, и двинулись на Рошфор, угрожая открыть порт британскому флоту вторжения. В Бордо, Нанте, Лионе и Марселе положение было немногим лучше. Отчаянно стараясь удержать власть, Конвент в марте провозгласил создание первого Революционного трибунала, а вскоре и комитета общей безопасности. Девять членов этого Комитета возглавил Дантон, который постепенно сосредоточивал в своих руках полную власть. Они начали кампанию против жирондистов, которых сильно подвела измена Дюмурье, одного из самых известных членов их группировки. Однако жирондисты нанесли ответный удар, сделав неожиданный шаг: они настояли на предании суду революционного трибунала Жан-Поля Марата, своего злейшего врага.

Когда известие об аресте Марата дошло до Конвента, мало кто из его членов мог сильно расстроиться. Из всего депутатского корпуса он принадлежал к самым непопулярным людям. Посетивший Париж англичанин Джон Мур присутствовал при выступлении Марата и оставил следующее описание:

Он мертвенно-бледный, а выражение лица чрезмерно эмоционально для его поведения… Оно никогда не выражает страха или уважения, мне всегда кажется, что с трибуны Марат смотрит на Собрание либо с угрозой, либо с презрением. Он говорит глухим, каркающим голосом с неестественной важностью… Марат так много клеветал, что даже партия, которую он желает поддержать, стыдится его, а все остальные опасаются его и явно ненавидят. Когда он входит в зал Собрания, его сторонятся, а когда он садится, то те, кто оказался рядом, обычно встают и ищут себе другое место.

Тем не менее жирондисты получили основания пожалеть о своем обвинении. Марата, может, и ненавидели, но сторонники у него все же имелись. Трибунал сразу признал его невиновным и с триумфом вернул в зал Конвента.