Краткая история Японии

Рыбный промысел играл важную роль в жизни японцев с древнейших времен, но на новый уровень ловля рыбы в открытом море вышла только в эпоху Токугава. Многие прибрежные деревни, до тех пор частично зависевшие от сельского хозяйства, теперь целиком переключились на рыбную ловлю. Наряду с Хоккайдо особенно богатым уловом славились префектуры Тиба и Коти

Несмотря на растущее расслоение, у жителей деревень сохранялось прочное корпоративное, «семейное» самоощущение. Традиции добрососедства и взаимопомощи не исчезли – они играли по-настоящему важную роль в решении вопросов общественного благосостояния, организации орошения полей и использовании общинных земель. Кроме того, деревня по-прежнему была целостной единицей с точки зрения налогообложения и общего администрирования. Вместе с тем сугубо в экономическом плане жизнь деревни больше не вращалась вокруг горстки крупных землевладений, которыми управляла «расширенная семья», – собственно семья владельцев, а также их родственники и приближенные: теперь ее поддерживали небольшие нуклеарные семьи (отец и мать, их родители, старший сын, жена старшего сына, если она была, и несовершеннолетние иждивенцы), каждой из которых принадлежало около 1 гектара земли. Малые хозяйства такого типа традиционно преобладали в регионе Кинай, достаточно много их было и в других местах, но теперь они превратились в стандартную форму японского крестьянского хозяйства. На фоне изменений, принесенных коммерциализацией экономики, их существенное преимущество заключалось в том, что землевладелец, его родные и ближайшее окружение могли обрабатывать свои поля самостоятельно, не прибегая к помощи дальних родственников или наемных работников [129].

Вслед за изменениями в системе землепользования и организации крестьянских хозяйств заметно выросло сельскохозяйственное производство. Японцы стали выращивать не только больше традиционных культур (рис, просо, соя, ячмень, пшеница), но и новые или экзотические – хлопок, картофель, чай, табак, женьшень, коноплю, красильные и масличные растения. Очень широко развивалось шелководство. Сам факт, что большинство крестьянских семей теперь работали в основном на себя, помогал повысить производительность, и даже если семья арендовала землю и увеличение урожая означало, что ее владелец получит больше платы, это одновременно означало и то, что земледельцу достанется более внушительный остаток.

Мы уже говорили, как изменялась структура землевладения в результате коммерциализации; большинство других причин роста сельскохозяйственного производства связано с развитием рынка еще более непосредственным образом. В частности, в эпоху сёгуната Токугава стали повсеместно применяться удобрения из рыбной муки, внесение которых в землю давало лучшие результаты по сравнению с использованием традиционных. Такие удобрения привозили в деревни и продавали крестьянам за наличные. Еще одной мощной предпосылкой для нового производства оказались восстановление почвы и подготовка полей к обработке. Из-за значительных издержек вовлеченного капитала новые земельные схемы оказывались доходными только в том случае, если их продукцию можно было продавать за пределами территории, где она была получена. Накапливая знания (и, конкретнее, сведения о возможностях обогащения), крестьяне теперь выбирали лучшие сорта семян и ввели в обиход практику сбора двойного урожая, которая содействовала распространению новых культур. Последним, но не менее важным фактором была региональная специализация в производстве товарных культур, включая шелк.

На фоне всех этих изменений класс помещиков – бывших крупных землевладельцев по-прежнему сохранял свое влияние. Они оставались в деревнях, и хотя отдельные зажиточные кланы иногда уезжали, другие семьи, более низкого социального уровня, к тому времени достаточно преуспевали, чтобы занять их место. Самые богатые семьи, независимо от происхождения, обычно несли бремя местного администрирования, разделяя между собой все важные обязанности деревенских старост. Староста, по сути, был жителем деревни, который стал чиновником, и именно через него власти общались со своими подданными. Он отвечал перед даймё или представителями сёгуна за общее управление и благосостояние деревни, в частности за уплату налогов. Кроме того, предполагалось, что староста будет выступать от имени своих подопечных в отношениях с властью, защищать их и при необходимости отстаивать общие интересы. Его отношения с «большим» миром реализовывались в виде учетных записей и обмена официальными документами, а отношениями с односельчанами управляла неосязаемая, но всепроникающая сила местных обычаев и консенсуса.