Краткая история Японии

В отличие от чайной церемонии, в основу драмы но лег не только дзен-буддизм. Она воплотила в совокупности множество великих достижений и убеждений, влиявших на становление японской культуры с древних времен. Маски, которые надевают актеры, играя женщин и некоторые мужские роли, свидетельствуют о жизнеспособности ремесла, восходящего к периоду Нара. Великолепные костюмы но, эффектнее всего выглядящие на сцене, традиционно лишенной декораций, являются превосходными образцами выделки шелка, существующей уже тысячи лет (центр ее был в Киото). Что касается литературной основы, Канъами и Дзэами выбирали отрывки текстов и сюжеты для своих пьес из существующих источников, которых было великое множество. «Придворная» литература, буддийские сутры и гимны, местные легенды, рассказы о знаменитостях эпохи Хэйан, подвиги современных военных героев – все шло в дело. Вместе с тем пьесам но нельзя отказать в оригинальности: их авторы гениально соединяли разнообразные материалы, создавая литературные шедевры, очень точно отражающие убеждения и проблемы периода Муромати.

Наряду с эстетикой пьесы но отличает глубокая религиозность, и в этом также прослеживается мастерство смешения разнообразных элементов. Глубоко пропитанные духом буддизма – изначально принесенной извне иностранной религии, которую распространял двор, они тем не менее связаны с синто и народными традициями. Подчас это прямая связь – когда в основе сюжета лежит конкретная синтоистская легенда или в пьесе изображается либо упоминается некое синтоистское божество. Но и косвенным образом все пьесы но связаны с синто, поскольку сама конструкция сцены – помост из кипариса, дерева священного, изображение наверху крыши храма, сосны и белый песок – напоминает о том, что некогда эти пьесы показывали в святилищах и на народных праздниках. Хотя настроение и стиль игры во многом связаны с дзен-буддизмом, большинство пьес несет в себе определенное концептуальное сообщение, подчеркивая необходимость таких качеств, как вера, почтение и сострадание (развитие этих добродетелей было заботой скорее высших буддийских школ).

В целом пьесы но наглядно подтверждают способность японской культуры не только ассимилировать зарубежные идеи и изобретения, но и переплавлять элементы собственного прошлого в увлекательные новые формы. Это культура, в значительной степени опирающаяся на традиции, но в периоды расцвета, а также в ответ на новые обстоятельства и веяния способная соответствующим образом менять устоявшееся веками.

Сегодня драма но привлекает лишь преданных поклонников, а в XV веке она была чревычайно популярна. Актеров из столицы приглашали развлекать публику в провинциальных призамковых городах, и эта практика была настолько распространена, что в 1480-х годах один правитель из военного сословия посоветовал своим преемникам вместо того, чтобы тратить деньги на актеров из Киото, найти местные таланты и обучить этому высокому искусству их. Востребованы были и музыканты но – ритмичные мелодии барабанов и флейт в «атмосфере» пьесы значили не меньше, чем пение и танцы.

В одну программу обычно входило несколько пьес, и для организации их репертуар делили на пять категорий: пьесы о богах, пьесы о героях, женские пьесы, пьесы о безумцах и пьесы о демонах. Чтобы добиться разнообразия в формировании программы, выбирали по одной пьесе из каждой категории. Поскольку драма но отличается серьезным подходом ко всем сюжетам, чтобы немного отвлечь зрителей и дать отдых актерам, в перерывах между основными пьесами представляли короткие фарсы (кёгэн). Кёгэн передают беззаботное и легкомысленное настроение праздничной толпы, а некоторые из них имеют ценность как источники социальной истории.

Фуна Бэнкэй

Пьеса Фуна Бэнкэй («Бэнкэй на лодке») была написана в качестве заключительной части – для завершения программы. Как все драмы но, она глубоко лирична: задача пьесы не столько рассказать историю, сколько создать настроение. И это удается сделать. Вот как это происходит.

Зрители сидят в некотором отдалении от полированной деревянной сцены площадью шесть квадратных метров, над которой возвышается, опираясь на колонны, ее крыша. Декораций нет, за исключением нарисованной на задней стенке сосны. Налево от сцены – галерея, в конце которой находится полосатый занавес, готовый отодвинуться вверх и назад, когда на сцену будут выходить актеры. Под ритмичный аккомпанемент барабанов и флейты появляются Ёсицунэ, трое слуг и верный монах Бэнкэй. Актеры (юноша, играющий Ёсицунэ, и мужчина постарше, исполняющий роль Бэнкэя) одеты в роскошные костюмы из шелка и парчи. Бэнкэй и слуги исполняют под музыку песню, которую повторяет хор (8–10 человек в простом платье). Затем Бэнкэй запевает дорожную песню, и зрителям становится ясно, что они направляются на Кюсю. Путешественники рассказывают о несчастьях, постигших Ёсицунэ: